Еврейский месяц тевет начинается в седьмой день праздника Ханука. Но когда гаснут свечи в "ханукие", и все пончики с вареньем уже доедены, наступают будни этого месяца. А среди них — один важный и не простой день – десятое тевета… И вновь мы зажигаем свечи.

Этот день наступил 28 декабря. По еврейской традиции он сопровождается постом, который начинается утром. И посвящен этот пост событиям, повлекшим в дальнейшем цепочку трагедий в судьбе еврейского народа… Десятого тевета 588 года до нашей эры началась осада Иерусалима вавилонским правителем Навуходоносором.

Во Второй книге Царств упоминается это событие: "В девятый год царствования своего, в десятый месяц, в десятый день месяца, пришел Навуходоносор, царь Вавилонский, со всем войском своим к Иерусалиму, и осадил его, и устроил вокруг него вал. И находился город в осаде до одиннадцатого года царя Седекии. В девятый день месяца усилился голод в городе, и не было хлеба у народа…"

Два с половиной года город держал осаду, но силы были неравные, и 9 Тамуза в стенах Иерусалима была пробита брешь…

А затем, спустя месяц, не стало первого иерусалимского Храма, построенного царем Соломоном в 950 году до нашей эры. Через семьдесят лет после возвращения из вавилонского плена он был возрожден, чтобы через несколько сотен лет сгореть вновь. И отстроить его мы мечтаем до сих пор. Сколько бед потом пришлось пережить еврейскому народу … потерь, разлук.

А в наши дни пост десятого тевета получил еще одно смысловое значение. С 1950 года в Израиле в этот день в каждой еврейской семье вспоминают жертв Холокоста, своих родных и близких, дата и место гибели которых неизвестна. Множество имен остаются нераскрытыми.

В огне Катастрофы сгорели целые еврейские общины, и некому вспомнить их. А во многих семьях не знают дату гибели своих родных…

В нашем доме в этот день горят две свечи. Одну зажгла мама, в память о двадцатилетнем брате Борисе, по всей вероятности, расстрелянном в Киеве в октябре 1941 года. Больше о его гибели мы не смогли узнать ничего.

Зажег свечу и мой муж, так он помянул семьи своих родителей, депортированных из Трансильвании в мае 1944 года в концлагерь Освенцим. Из огромной семьи его отца в живых остался один двоюродный брат. Отец моего мужа к началу войны был женат. Никто не знает места и даты гибели его первой жены и маленьких детей, так сводные брат и сестричка навсегда остались малышами. Нет ни одной фотографии, чтобы представить их лица. И в память о них в нашем доме сегодня горит свеча…

Думаю, что многим читателям есть кого вспомнить в этот день. Соблюдать пост непросто, особенно тем, кто не привык. Но зажечь маленький живой огонек, сконцентрировать в нем всю боль и свет народа своего может сегодня каждый из нас.
И, может быть, вспомним мы и о них, евреях местечка Красник.

С трагической историей маленькой польской общины я познакомилась совершенно неожиданно, и случилось это в тель-авивском медицинском центре "Ихилов"…

***

Сперва эта стена кажется безликой светлой вертикальной панелью, но когда начинаешь вглядываться в ее очертания, то различаешь буквы на иврите, множество замысловатых, но давно привычных букв, складывающихся в слова… А затем слова складываются в имена. А имена – в судьбы, незнакомые мне.

Кляйнман Йохевед, Кляйман Ицхак

Перельман Йосеф и Фейга, Перельман Яков и Злата…

Я могу их придумать, судьбы этих людей, пофантазировать и представить их лица, дома, их образ жизни…Их семейное положение и возраст…

Розенберг Ихиэль, Розенберг Ривка, Розенберг Фейга,

Розенберг Шлема и Хая

Могу представить их отношения, сложить кубики имен в один паззл, мозаичные кнопки в одно панно:

Цукерман Ицхак и Фрима, Цукерман Натан

Цемах Авигдор и Двора, Цемах Йона, Цемах Ихиэль…

Могу домыслить их жизни до…

Быть может, Хая, Фейга и Злата были счастливыми в браке, любящими и любимыми, а Двора так и не полюбила Авигдора, за которого ее сосватали, но родила ему славных детей Йону и Ихиэля. Быть может, Фрима долго мечтала о ребенке, прожила с Ицхаком много лет, и наконец у них родился сын Натан, продолжатель рода. А с ним вместе, наряду с бессонными ночами, тревогами и надеждами, обрела женщина счастье материнства... Быть может, Ривка, красавица на выданье, как раз нашла своего суженого и собиралась замуж…

Я не знаю ничего о них. Знаю одно, каждый из них мечтал о своем, но было и много общего в этих мечтах: о простом человеческом счастье, о хорошем браке, удачливых детях, спокойной старости.

Не исполнились их мечты, не выросли дети, не вышли замуж дочери, не понянчились они с внуками… не успели, не успели не успели…

Наступило 15 сентября в их небольшом польском городке Красник, недалеко от Люблина. Здесь жили их отцы, деды и прадеды. Красник они считали своей родиной еще с конца 16 века. Но пришло 15 сентября 1939 года…

А теперь перенесемся в тель-авивскую больницу "Ихилов", вернее в синагогу, построенную в больнице десять лет назад. В этом медицинском центре она не бывает пуста. Здесь молятся сотрудники больницы, соблюдающие традиции, пациенты и их родные.

Утренняя служба обычно собирает в маленькой синагоге несколько десятков человек. Да и в другие часы можно встретить здесь людей, ищущих духовное единение с Всевышним.

Но эта синагога не пуста и в те часы, когда в ней нет ни одного человека. В это время она полна памяти о людях, чьи имена хранят ее стены:

Гольдштейн Моше и Гитель

Вайсброт Мордехай и Сара, Вайсброт Моше и Лея

Гехтман Барух и Рейзел

Рав Вайс Барух и Шейндл-Ривка , Вайс Эстер

Их так много, имен этих, что в первую минуту теряешь связь букв и слов. Словно бесконечная вязь, тянутся по всей стене строки, полные печали и несбывшихся надежд. Возможно, когда впервые заходишь в синагогу больницы "Ихилов", то не обращаешь на эти маленькие буковки внимания. А обратить на них внимание нужно…

Я не могу написать каждое имя в этой статье. И не смогла их точно подсчитать. Но знаю, что в те годы около пяти тысяч евреев жили в городке Красник. И знаю, что община эта, живая, пульсирующая, многогранная и многохарактерная, практически исчезла с лица земли…

Гольдфельд Реувен и Адасса

Голдман Авраам и Хава

Гроссман Лейбл и Либа, Гроссман Мирьям, Гроссман Моше

Как исчезли другие еврейские общины маленьких и больших городов Европы.

Имена жителей городка Красник, собраны на одной стене скорби синагоги больницы. Немногие уцелевшие земляки таким образом увековечили память своих родных, друзей, соседей.

Я раньше и не слышала о существовании этого городка. А теперь знаю и думаю о нем и его еврейских жителях. Об их маленьких радостях, у каждого - своей, и одной, на всех - большой беде, пришедшей к ним золотой осенью 39-го. В Краснике до войны жили 4200 евреев, больше половины местного населения в тот период. Там действовал Еврейский кооперативный банк, были открыты школы "Талмуд-Тора" и школа для девочек "Бейт-Яаков". И текла там размеренная жизнь провинциального польского городка.

До 15 сентября…

Нет, первые три военных года они еще жили и надеялись… Вернее, выживали. Когда пришлось надеть нарукавники с шестиконечной звездой, когда в Краснике стали собираться еврейские беженцы из других городов, когда организованному юденрату приходилось увеличивать норму мужчин, принудительно отправляемых в трудовые лагеря, когда в августе 1940 года возникло гетто, в которое согнали всех евреев…

В январе 1941 года в нем проживало или, вернее, существовало пять с половиной тысяч человек. Но надежда ведь умирает последней…

Она умирала долго, надежда на чудо и спасение. Несмотря на многие запреты, были периоды, когда юденрату удавалось организовать для жителей гетто доставку продовольствия, которое поддерживало местных жителей. Продукты прибывали из-за границы в рамках гуманитарной помощи.

Количество мужчин, отправляемых в трудовые лагеря, постоянно росло, но женщины и дети оставались в своих домах… "Пока можно было жить" - так однажды в интервью сказала мне одна пожилая дама, единственная из всей семьи чудом выжившая в похожем польском городке.

Но наступил год 1942-й, и полностью заработала адская машина окончательного решения еврейского вопроса. И если педантичные немцы плыли на маленький греческий остров, чтобы депортировать одного единственного проживающего там еврея, то для пяти тысяч еврейских жителей Красника, расположенного в самом сердце Польши, больше не оставалось надежды.

Адлер Арье-Лейб и Хана-Ривка, Адлер Блюма

Адлер Давид и Эстер

Эрлихман Авраам и Мирьям, Эрлихман Белла

Первая акция в городе состоялась 11 и 12 апреля 1942 года. Эсесовцы и украинские полицаи отправили в лагерь Белжец две тысячи двести человек из гетто. Страшно думать, как происходил отбор этих обреченных… Белжец работал как лагерь смерти лишь с марта 1942 по июнь 1943 года, но этого периода было достаточно, чтобы через его шесть газовых камер ушли в небо шестьсот тысяч европейских евреев.

Эдельштейн Альтер и Хая-Лея

Эдельштейн Меир и Това

Зисберг Исраэль и Хана, Зисберг Лея

Зисберг Моше и Мааяна

А акции в Краснике продолжались, и в ноябре 1942 года почти все еврейское население городка было отправлено в Белжец. В гетто остались около трехсот человек, в основном высококвалифицированные специалисты и члены их семей, а также руководство юденрата и местной еврейской полиции. В июне 1944 года и они были отправлены в концлагерь Плашов, известный по фильму "Список Шиндлера".

Так закончила свое существование маленькая община маленького городка. Одна из…

Тернер Габриэль и Мирьям, Тернер Мали, Тернер Шифра

Ледерман Гитель, Ледерман Това, Ледерман Йуда и Ривка

Как проходило решение еврейского вопроса? Об одном из таких эпизодов я прочитала в записях бывшего жителя города Миши Стахамера:

"После окончательной депортации евреев моего родного города в Польше Красник немцы и польские полицейские обыскали все, чтобы убедиться, в том, что никому из евреев не удалось скрыться. Они обнаружили 108 женщин и детей, которых принудили покинуть свои убежища. Женщинам приказали вырыть большую яму за пределами города. Пленники были согнаны туда, их заставили выстроиться вокруг края ямы, и расстреляли. По словам очевидцев, большинство упало прямо в братскую могилу, и палачи сталкивали тех, кто не упал… Родственники выживших в память о погибших женщинах и детях, поставили монумент на новом еврейском кладбище в г. Красник. Памятник до сих пор стоит, но друзья, посетившие Красник в 1992 году, обнаружили, что оба еврейских кладбища осквернены. Польские католики сняли надгробные плиты и использовали их в качестве дорожного покрытия камней для тротуаров, иногда с еврейским текстом сверху. Если я когда-либо вернусь в свой родной город, то, возможно, буду ходить по могильной плите моего отца".

Сегодня, немногие выжившие жители Красника и их потомки живут в США и Израиле. А двенадцать лет назад синагога больницы "Ихилов" была выбрана ими для того, чтобы увековечить в нашей стране память о своих близких.

На вложенные средства синагога была реконструирована, а на стенах появились надписи - длинные строки боли и разрушенных судеб. Мне довелось пообщаться с равином больницы "Ихилов" Авраамом Резниковым, который рассказал, что в синагоге очень трепетно относятся к сохранению памяти.

Мы не можем знать судьбу каждого человека из списка города Красника. Просто нужно помнить, что они были…

Диамант Ихиэль и Роза, Диамант Шмуэль и Хая

Тепер Йосеф и Адасса, Тепер Екутиэль и Рахель, Тепер Арье и Эстер-Малька

***

Горит свеча зимнего месяца Тевет. В память о них, обо всех! Зажечь сегодня маленький живой огонек, сконцентрировать в нем всю боль и свет народа своего может сегодня каждый из нас. И пусть будет благословенна Память о каждой еврейской душе!