x
channel 9
Автор: Алла Борисова Фото: 9 Канал

Есть слова, которые убивают

Язык ненависти становится для многих журналистов, писателей, публицистов все привычнее и привычнее. Во многом это влияние соцсетей и информационных войн, но и общая атмосфера ведет ко все большей раскованности в языке. Ну, когда президент одной страны может сказать на встрече о каких-то других странах “сраные дыры”, то почему журналисту нельзя? И читатель несказанно этому рад – самые низменные инстинкты облекаются в слова и легитимизируются.

Как относиться к людям. которые ничего плохого вроде бы не делают, но будучи людьми известными, говорят, пишут, несут в массы слова ненависти, злобы, призывов к насильственным действиям? Ну, такой своеобразный “радиоактивный пепел” по поводу того, что им не нравится. По заданию это делается или по любви – в данном случае не важно.

Когда в России хороший в прошлом поэт обрушивается в словесном, якобы поэтическом потоке то на Украину, то на Америку, это не так смешно, как кажется. Потому что своим довольно известным именем поэт легитимизирует и эти слова, и это отношение, и этот язык войны.

Когда русскоязычные журналисты и писатели в своих идеологических битвах используют в статьях и колонках слова “рашка”, “укропы”, “шваль”, “сволочь”, “мразь”, ну и конечно, “ фашист” и “нацист” — и все это по отношению к политическим оппонентам — я просто не знаю, какими словами этот поток брани можно остановить.

Я опять же говорю о словах, а не о действиях. Хотя и действия иногда тут же идут вслед за словами – драки в прямом эфире уже не редкость. По идеологическим , конечно, причинам.

И как объяснить, что “мысль изреченная” – это не просто ложь, как писал Федор Тютчев, но это еще и документ. Документ нашего времени. Даже если оскорбление не является личным, за что на человека можно подать в суд – мы наблюдаем постепенное изменение социального дискурса. И это опасный процесс. Смертельно опасный.

“Но журналист, поэт, писатель никого не убил”, – возражают мне вполне справедливо. И еще в спор вступают те, кто ошибочно путает свободу слова со свободой оскорблений, свободой выражать расистские, антисемитские, гомофобные, крайне правые и крайне левые взгляды в самых нелицеприятных выражениях – в Израиле, В России, в Америке я это наблюдаю постоянно.

В последнее время возникло множество этических вопросов. Можно ли это делать на своей странице в соцсети, например? Можно ли нести эти оскорбительные речи в пространстве СМИ? Цитирую начало одно статьи на израильском сайте, где публикуют блог известного русскоязычного писателя: “Записной поэт левой мрази и сам порядочная мразь….” Я не буду продолжать — весь текст выдержан в этой, уже знакомой нам манере. И мне не важно, по какому поводу выступает публицист. Ни левой, ни правой “мрази” для меня в общественном пространстве быть не может. “Спасибо” социальным сетям – они открыли все шлюзы и выплеснули эту пещерную ненависть к оппоненту, к тому, кто думает не так, как ты.

Не будем говорит о юридической стороне вопроса – тут в разных странах все по-разному, и право не всегда успевает за новой реальностью. Но хорошо бы пишущие помнили, что за свои оскорбительные, подстрекательские, уничижительные слова когда-то возможно придется ответить.

Я знаю, эти сравнения могут надоесть. Но я все же напомню известные факты – то, как происходила дегуманизация евреев в Германии 30-х. Сначала было слово.

И слово это транслировалось в еженедельнике Der Sturmer, Издавал его Юлиус Штрейхер. И на его страницах о евреях писали, например, так: “Бактерии, паразиты, вредители — их нельзя терпеть. Для того чтобы блюсти чистоту и гигиену, мы обязаны их обезвреживать, убивать”. Ну, мразь же…

Или так: “С сатанинской радостью черноволосый еврей прячется в ожидании ничего не подозревающей девушки”. Можно вычитать в газете и идеи трансфера евреев, как мы сказали бы сейчас – предлагалось свезти всех евреев на Мадагаскар и держать в лагерях, “до тех пор, пока они не уничтожат и не съедят друг друга”.

Надо сказать, что не все в Рейхе были согласны со стилистикой издания, считая листок бульварным, однако газета выходила вплоть до 1945-го года.

Когда после Нюренбергского процесса казнили лидеров Третьего Рейха, лишь один из них, а именно Штрейхер, был освобожден от главного обвинения — заговора с целью начать мировую войну.

Его ждало другое обвинение – суд признал его виновным за слова. То есть преступлением против человечности было названо издание еженедельника и подстрекательства к преследованию евреев. “Без него Кальтенбруннеры, Гиммлеры.. не нашли бы готовых выполнять их приказы,” – звучало в обвинении. И это был прецедент.

Так что мы там говорили про свободу слова? Слово – иногда может быть очень материальным. Оно может ранить и вести к убийствам, оно может порождать определенные реакции в общественном сознании. Например, введите, вернее, верните в обиход, понятие “враги народа”. А дальше…ну, вы помните. И ведь возвращают.

У меня возникло ощущение, что мы начали это забывать. И язык ненависти становится для многих журналистов, писателей, публицистов все привычнее и привычнее. Во многом это влияние соцсетей и информационных войн, но и общая атмосфера ведет ко все большей раскованности в языке. Ну, когда президент одной страны может сказать на встрече о каких-то других странах “сраные дыры”, то почему журналисту нельзя? И читатель несказанно этому рад – самые низменные инстинкты облекаются в слова и легитимизируются.

Не знаю, как вам, а мне это кажется важным и очень опасным явлением. Агрессия выплескивается на экраны наших компьютеров и телефонов. Тем, кому это нравится, кричат о свободе слова. “Вы что, против?” Да, я знаю – грань очень тонкая. Но она есть.

И слова могут убивать. Пусть и не сразу.


Источник: "РеЛевант"

Автор: Алла Борисова

журналист
comments powered by HyperComments