Все братаются с Арменией, вспоминают армянскую родню. Мне тоже есть что вспомнить. Армянином был пятый муж моей бабушки Соломон Сергеевич. Когда он умер, как и все предыдущие мужья, на двери бабушки в коммуналке долго еще красовалась табличка АРУТЮНОВЫ.

Но дело не в нем, конечно. От Солико мне остались в наследство, в основном, шляпы и страшное ругательство: "Ишак карабахский!" Про которое я вспомнила спустя довольно много лет после детства, а именно то ли в 87, то ли в 88 году, когда в Ереване буквально на моих глазах создавался Карабахский комитет. На моих глазах потому, что я в те годы довольно часто ездила в Армению, собирая материал для книжки о Параджанове. Книжку я так и не написала, пороху хватило на пару больших публикаций.

В тот год я тоже шаталась по Еревану - с новыми друзьями Генрихом Игитяном и его товарищами, главным образом художниками - Генрих был знаменитым армянским искусствоведом. А также со старыми друзьями - Араиком Ернджакяном, Робертом Саакянцем и другими красавцами. В той компании тоже было полно художников, и Роберт как раз самый известный из них, знаменитый армянский мультипликатор. В Армении вообще много художников, страна уж больно красивая. Похожая, кстати, на Израиль.

И армяне, и я вместе с ними были переполнены воодушевлением и эйфорией, которые всегда возникают при большом стечении народа на площадях. Этот душевный подъем многие ошибочно принимают за единомыслие.

Карабахское движение начиналось очень романтично и весело. А закончилось - мы знаем как.

С тех пор утекло много воды и крови. Умер Генрих. Умер Роберт. Ереван перестал быть солнечным и многолюдным, каким я его запомнила. Пересекая его два месяца назад по дороге в Цахкадзор, я едва не заплакала. Точно так же сжималось сердце в темном и безлюдном Тбилиси, когда Звиад охотился за "врагами народа"...

Я что хочу сказать. Мне страшно нравится то, что происходит сейчас в Армении. Чувство сопричастности и солидарности расцветает во мне, как подснежник. Я болею за Армению, землю, которую любила и люблю, о которой писала, которая всегда волновала меня своей суровой страстью. И если бы я умела, то помолилась бы сейчас за то, чтоб ее красивый и настрадавшийся народ, стихия которого - труд, а не война, не повторил бы чужих ошибок.

Источник: Facebook