Рута Ванагайте: "Эта книга принесла в мою жизнь евреев…"
Жил был один молодой человек в довоенной Литве. Талантливый и бедный. Он мечтал получить музыкальное образование и играть на скрипке. С большим трудом ему удалось собрать деньги для учебы, он тяжело сводил концы с концами.
А тут война… И предлагают молодому человеку подработать, переписывать конфискованное имущество. Людей арестовали, вещи у них забрали, самих в тюрьмы загнали, н,у в общем, он не очень заморачивается размышлениями, тем более, что, как известно, деньги не пахнут.
Деньги не пахнут, и когда нашему музыканту предлагают еще одну подработку - охранять еврейское гетто, в которое согнали жителей города, - он, не раздумывая, берется за нее.
А тут начали собирать евреев и вывозить из гетто, группу за группой. И понятно стало, что ведут их на расстрел. А там, перед расстрелом, раздевают и забирают все деньги и драгоценности. И тогда обратился молодой человек к группе евреев, которых только собрали, женщины там были в основном с детками и старики. И сказал им: "Вас там все равно расстреляют, а до этого все заберут. Так может лучше мне отдайте, что у вас есть, я деньги на хорошую скрипку собираю".
И что вы думаете? Отдали ему люди свои ценные вещи, пожалели парня.
Он так и закончил учебу, и скрипку купил хорошую, и никак не мог понять, когда пришли его арестовывать после войны, за что, собственно, арестовывают, что он такого сделал…
Вот и вся история.
А сколько таких историй хранит человеческая память. Только все меньше и меньше очевидцев, которые могли бы поделиться ими, все больше подобные истории уходят в далекую историю…
И знаете, что страшно… Страшно то, что и сегодня многие люди имеют превратное представление о Катастрофе европейского еврейства. Совсем недавно мне пришлось в виртуальной переписке общаться с одной россиянкой, симпатизирующей Израилю и его жителям. Но когда речь зашла о войне, неожиданно услышала я следующую фразу: "Холокост не выделяется отдельно от трагедий, пережитых народами СССР в период Великой Отечественной войны, так как зверства фашистов были направлены против единого советского народа".
Мой ответ был о том, что только евреев убивали по национальному признаку, за то что они евреи. Ни русских, ни белоруссов, ни украинцев, ни татар и молдаван, ни представителей других национальностей, кроме цыган, не убивали из-за их национальности. И речи не может быть ни о каком советском народе. Нет, мой ответ никак не повлиял на мнение моей собеседницы, которая уверена, что Холокост на территории СССР – это "одна из составляющих трагедий, пережитых единым советским народом".
Вот как получается. Значит, во всех расстрельных ямах, рвах и шахтах в больших и малых городах, в поселках и далеких хуторах лежат полтора миллиона человек, целые семьи, от младенцев до глубоких стариков, которые были уничтожены исключительно потому что принадлежали к советскому народу?
Ну что же, очевидно, советские учебники продолжают делать свое дело и влиять на умы спустя многие десятки лет.
Тем дороже услышать рассказ человека, который не побоялся возвысить голос, стать "белой вороной" в своем народе, человеке, от которого отвернулись многие близкие друзья, неудобном человеке. А кто сказал, что человеком быть удобно? Но главное - им оставаться. И один в поле воин…
Мы встретились июльским полднем в Тель-авивском порту, день был жаркий, каникулы в разгаре, израильские детишки эмоциональны и непосредственны, их родители часто тоже.
Мы нашли негромкое кафе, чтобы без помех поговорить. Думаю, что многие слышали о Руте Ванагайте, авторе нашумевшей книге "Свои", которую Рута написала на литовском языке, а затем она была переведена на польский, иврит, русский языки, сейчас готовится к переводу на английский. Не так давно Рута представляла ее израильским русскоязычным читателям.
Эта книга – о литовском Холокосте, о роли литовского народа в уничтожении своих соседей – евреев. Зачастую соседей, да. А может быть, коллег. Тяжело верить в такую правду, страшно верить в нее. В то, что в середине двадцатого века сосед убивал соседа, ученики - учителей, пациенты - своих врачей, студенты - своих однокурников. Я столько прочитала об этом, что слышу эти крики. Крики ужаса, мольбы о сострадании. Люди ли это были? Рута, утверждает, что да. Простые люди. Они участвовали в расстрелах, а потом шли учиться, работать. Тем страшнее правда той войны…
Литва – красивейшая страна озер, в ней живут многие замечательные люди, но слов из песни не выкинешь. И забывать нельзя, чтобы ничего подобного не могло повториться. А поднять эту больную тему в Литве решилась Рута Ванагайте.
Статистика - бескомпромиссная наука. Среди всех европейских стран, оккупированных в годы Второй мировой войны, по процентному количеству уничтоженных евреев "лидирует" Литва. В этой, в то время советской, республике погибло порядка 90 процентов еврейского населения.
Литва ненамного обошла даже Латвию. Из 225 тысяч литовских евреев погибли более 200 тысяч человек, эта цифра не включает в себя погибших еврейских беженцев из соседней Польши и депортированных граждан из других стран.
Несколько слов о моей собеседнице. Рута Ванагайте – литературный критик, прозаик, журналист, литовский общественный деятель. Она родилась в Шяуляе, но с детских лет живет в Вильнюсе. Обыкновенная женщина, далекая от еврейской темы, в которой она неожиданно для себя оказалась, и похоже, что теперь эта тема не отпускает ее.
- Рута, в детстве – юности вас как-то касалась тема Холокоста?
- Нет. Слова такого не было в моей юности. Думаю, что мне и не приходилось встречаться в этом возрасте с литовскими евреями. Их не было. Были евреи, приехавшие после войны, различные советские специалисты, говорившие на русском языке,в основном, коммунисты. Нет, совершенно однозначно, с еврейской тематикой, связанной с войной, мне не приходилось сталкиваться.
- Я недавно ездила в Литву, побывала в городе вашего детства Шауляе, была в доме Хаима Френкеля, известного промышленника, "короля кож", так его называли. Эта вилла нынче в статусе музея. Много разных залов, посвященных Шауляю, его истории, интересные экспонаты. Но только среди многочисленных залов не встретился мне зал,посвященный немалой еврейской общине города, уничтоженной в годы оккупации. "Пока нет такого зала", - ответил мне молодой экскурсовод…
- Нет, и меня это не удивляет. Это часть менталитета местных жителей. Принцип: У нас своя история, и своих проблем хватает. Евреям надо, пусть заплатят. Для любого продвижения проекта на еврейскую тематику нужно чтобы кто-нибудь из евреев был готов вложить свои средства, будь то уборка кладбища или мемориальная доска. Возьмем к примеру, городок Тавриг, Таураге по-литовски. Около четырех тысяч его жителей, порядка пятидесяти процентов, были евреями. Мне пришлось побывать в краеведческом музее городка, общаться с его сотрудниками. Они очень гордятся экспозициями музея, например, целый уголок посвящен Оноре де Бальзаку, который однажды проезжал через Таураге и остановился здесь. А вы думаете, в музее нашлось место рассказать об уничтоженной еврейской общине города, их расстреляли в августе 1941 года. Нет, не нашлось…
- Известно, где они погибли?
- Их расстреляли за городом. Вы едете по шоссе и видите стенд, установленный благодаря пожертвованиям одного британского фонда. На нем указано, что в этом лесу - место гибели евреев. А далее, идите по лесу и ищите сами, в любом направлении…Если повезет, найдете.
- Легче закрывать глаза и спустя годы…
- Понимаете, у литовцев очень сильный менталитет жертв, и принять, что какой-то другой народ пострадал больше, чем они, практически невозможно. И принять то, что мы тоже были палачами, вообще невозможно. Очень немногие готовы к этому. Нужны мужество и мудрость. Мы были плохие, очень плохие… Но что делать теперь. Только смотреть правде в глаза.
- Вы пришли к теме Холокоста через ваших родных, верно?
- Да. Я знала, что мой дед Йонас Ваганас – герой. Когда вернулась советская власть в Литву в 1944 году, его арестовали, сослали в Карлаг и он там умер. Он был политический заключенный, препятствовал приходу советской власти. Позже я узнала, что он сотрудничал с нацистами, он составил список советских активистов в своей деревне, этих людей сразу расстреляли. Сколько среди них было евреев, я не знаю, но понимаю, что были. В награду за услуги он получил двух русских военнопленных, которые обрабатывали ему землю. Дед имел большой сельскохозяйственный участок.
А первые мои джинсы я получала из- за границы. Помните, как мы все мечтали в отрочестве о настоящих джинсах? Так вот, в США жила моя тетя Генавайте, сестра моего отца, она была замужем за симпатичным человеком. И мы получали от них посылки. Его звали Антанас Стапулионис. И он в начале оккупации был комендантом Паневежиса, после войны, понимая, что его ждет, он успел сбежать из Литвы. Вся семья знала, что он вроде участвовал в уничтожении евреев. Но кого это тогда интересовало? В учебниках по истории Литвы с трудом можно прочитать что была горстка выродков, которая принимала участие в уничтожении евреев, а потом более широким текстом рассказывалось о людях, спасавших евреев.
- А на самом деле, это была совсем не горстка?
- Нет! Совсем не горстка, и совсем не выродков, в том понятии, которое вкладывается в это слово. Об этом именно моя книга. Было совершенно очевидно, что Литве и литовцам лучше без русских, поляков и евреев. Такая атмосфера была.
Отрывок из книги "Свои": "Антанас Стапулионис сохранил свой пост до конца августа 1941 года. Затем, до 15 ноября, он работал в муниципалитете в качестве налогового инспектора. Муниципалитет города должен был ликвидировать имущество убитых евреев до осени. Более дорогая мебель и другие вещи были взяты немцами, худшие вещи были переданы в Паневежский драматический театр, спортивный зал девочек, больницам, приютам или проданы жителям города,. Не все удалось продать, жители Паневежиса бесплатно получили: "2636 мужских брюк, 7644 покрывла, 12 751 белья, 8235 наволочки, 10 254 полотенца, 2,536 детских пальто и 4827 других детской одежды и тысячи других вещей от кроватных матрасов до тарелок и чашек "*.
Открыв список отданных жителям вещей и взяв калькулятор, подсчитала, что осенью 1941 паневежцы получили бесплатно: всего было разделено более 80 000 предметов. По муниципальным данным, в Паневежисе были расстреляны 4423 евреев в 1941 году. В конце августа в городе проживало 25 540 человек.
Таким образом, каждый житель города бесплатно получил по 3-4 вещи или поношенной одежды убитых евреев. Что-нибудь тоже взяла моя бабушка? И одевала ли что-нибудь из этой одежды моя четырнадцатилетняя мама?"
- А ведь веками жили литовцы рядом с еврейскими соседями…
- Жили, конечно. Лучший друг детства моей мамы был соседский мальчик Ицик. Он был напарник во всех ее играх. А потом Ицика увели со двора. И он больше во двор не вернулся…
- А может быть, это простая зависть к евреям?
- Она тоже, несомненно, присутствовала. Евреи-то жили лучше, зажиточней литовцев. Вот уже готова теория, за счет кого они разбогатели, ну конечно же, за счет бедных местных жителей. Трудно представить, сколько современных семей в Литве, взглянув на "семейные" реликвии, которые им достались от родителей, могут быть уверены, что ранее эти антикварные вещи не украшали еврейские дома? А вы знаете, что евреи еще не были расстреляны, еще были только согнаны в гетто, а уже проходили аукционы в городах, где по дешевке можно было получить их вещи. А некоторых за хорошую службу такими вещами премировали. Литовцы в основном были фермерами, занимались сельским хозяйством. Откуда в таких домах вдруг появился антиквариат? Это страшно. Это не значит, что узнав историю этих вещей, мы должны их уничтожить или искать наследников, кому отдать. Нет, конечно. Но знать правду надо бы. А часто смотреть ей в глаза очень тяжело…
Кстати, когда муж моей тети умер, она вернулась из США в Литву, очень богатая женщина, зубной врач, жила в хорошем доме престарелых. Приятнейший человек. Только одной темы нельзя было касаться в беседах, чтобы она не потеряла самообладание. Темы евреев, которых она всегда ненавидела, утверждая, что евреи правят миром.
- Откуда это в природе человека? Ну хорошо, можно ненавидеть евреев за то, что они богатые, но ведь не все богатые, не все занимали и занимают высокие руководящие посты, далеко не все.
- Этот антисемитизм в генах. Ему две тысячи лет. Крестьянский закоренелый антисемитизм. И никуда он не денется.
- Это общая черта всех прибалтийских народов, Рута?
- Думаю, что у литовцев он развит сильнее. Мы более религиозные, тема "евреи распяли Христа" живуча всегда. Евреями пугали маленьких детей, чтобы вели себя хорошо. "Евреи опасны и коварны" - с этой мыслью растет ни одно поколение литовцев. "Евреи – коммунисты", и никому не напомнишь, что Красную Армию в 1940 с цветами встречали не евреи, а литовцы.
- И сейчас антисемитизм остается?
- Откровенно говоря, я не задумывалась о современном антисемитизме пока не написала эту книгу. Но увидела такую реакцию, что поняла, он живуч до сих пор.
- Вам приходилось представлять вашу книгу литовскому читателю?
- Нет! Никто меня не приглашает никуда. Меня пригласили представить другую книгу в библиотеке, книгу, которую я написала о мужчинах. Ультранационалисты меня ждали у входа в библиотеку с оскорбительными плакатами. Чтобы провести творческий вечер, пришлось вызывать наряд полиции. А книгу о Холокосте в Литве мне ни разу не приходилось представлять читателям своей страны. Возможно, это было бы интересно кому-то, но боязно связываться с этой темой, и организаторы творческих встреч предпочитают о ней не вспоминать. Кому нужны неприятности?
- И все-таки, как по-вашему, реакция пожилых людей и нынешней литовской молодежи на тему Холокоста похожа или отличается?
- Я бы сказала, что есть три поколения. Старики, которые пережили войну, в детстве стали свидетелями расстрелов. Они очень тепло приняли эту книгу. Каждому из таких людей казалось, что это касалось только его деревни. И вдруг они узнали истинные маштабы. Молодежь, которая почти ничего не знает о литовской Катастрофе, они люди глобальные, живущие в социальных сетях, заводящие дружбу во всем мире, для них эта книга стала открытием. Но есть еще поколение моих сверстников, родившихся после войны, выросших в СССР, получивших советское образование. Вот эти люди наиболее негативно восприняли мою книгу. Им трудно привыкнуть к мысли, что евреи не только поработители литовского народа, но и жертвы… невозможно бороться с человеческими предрассудками.
- А близкие вам люди как восприняли книгу?
- Мои дети, сын и дочь приняли ее очень положительно, сказали что гордятся мамой. А в среде друзей, к сожалению, многие отвернулись от меня, некоторые утверждают, что я предала свой народ, когда написала правду об участии литовцев в уничтожении евреев. Всех интересует,что мне хорошего сделали евреи. Фамилия моя переводится, как "ястреб". Меня стали называть "птицей, которая гадит в своем собственном гнезде". Потому что нельзя плохое рассказывать о своем народе.
- Каково же положение сегодня с вашими книгами?
- Издательство Alma littera расторгло соглашение со мной. Все мои книги я храню в гараже одного хорошего человека, 27 тысяч экземпляров. Книги есть на интернетовских сайтах, но так хитро они там представлены, что покупателю трудно до них добраться. В основном на сайтах есть фото книги, и написано рядом, что она продана.
- Теперь вы хозяйка своей книги…
- Делайте, что хотите (смеется). Ни один книжный магазин не возьмет ее. Я в Литве была одним из немногих писателей, которые могли зарабатывать на жизнь своим творчеством. Но после темы Катастрофы, меня стали принимать очень негативно, а затем я еще и пыталась разобраться в судьбе литовского национального героя, партизана Адольфас Раманаускаса-Ванагаса, и, найдя в архивах некоторые записи, указывающие на его связь с НКВД, решила поделиться этой информацией. Оказалось, что это и была главная "любимая мозоль", на которую ни в коем случае нельзя было наступать.
- Не жалеете об этом?
- Нужно много думать, перед тем, что ты что-то говоришь, это я хорошо поняла.
- То же касается вашей книги об уничтожении литовских евреев?
- Мне кажется, что она весьма сбалансирована и продумана. И ксендзы в ней рассказывают, и про праведников есть глава. Я даже советовалась с юристами. Мне было важно знать, если я называю имена убийц евреев, не смогут ли подать на меня в суд их родственники. Меня убедили, в том, что детям и внукам этих убийц будет трудно доказать, что упоминание о них в книге травмировало их больше, чем сам смертный приговор.
- Как страшно представлять этих убийц, как вы пишете, простых людей…
- Представьте себе, человек четыре года убивал и писал стихи. Лирические стихи, он вообще был весьма ранимый человек. О чем есть заключение врачей, приложенное к его делу. А служил этот человек в особом отряде в Понарском лесу, где происходили массовые убийства евреев. Во время заключения он писал трогательные письма своим детям, рассказывал свои сны. Его звали Винцас Саусайтис.
Глава о нем называется "Убийца с человеческим лицом". Он был один из самых страшных убийц в Понарах и самым последним, получившим в 1978 году смертную казнь.
- Вы много общались со свидетелями убийств?
- В литовском центре исследования геноцида говорят, что практически не осталось живых свидетелей уничтожения евреев. Но это не верно. Почти в каждом селе, в каждом месте массовых расстрелов я встречала людей, которые помнят эти дни. У нас есть художник, он один из самых популярных художников в современной Литве. Он мальчиком видел, что происходило тогда. Я пришла к нему домой и он рисовал мне свои воспоминания. Как убивали евреев. И попросил меня не писать, что убийцы говорили между собой на литовском… Пусть думают, что это были немцы, сказал он.
- Многие убийцы остались безнаказанными?
- Те, кого не нашли сразу после войны и не арестовали, сумели спрятаться. Даже не то чтобы спрятаться, как-то жить своей жизнью. Но получалось, что если находили одного, то по цепочке приходили и к другим. Один из членов особого отряда в Понарском лесу Владас Корсакас, например, после войны работал художественным руководителем Лиепайского театра.
- Были ли случаи, когда люди отказывались стрелять в евреев?
- В истории Литвы известен один человек, который отказался стрелять, и немцы его расстреляли. Это случилось в Каунасе. Но в принципе, можно было отказаться и ничего никому за это не было. Максимум переводили из карательного батальона, например, в строительный батальон. В том то и дело, что все в основном были добровольцы…
- Насколько я помню, литовские карательные отряды "подрабатывали" на территории Белоруссии.
- Да, их перебрасывали туда по необходимости, в маленькие городки, где расстреливали евреев, был случай, когда целая группа отказалась участвовать, пятнадцать человек. Перед ними были одни женщины и маленькие дети. Ну и что же, им на смену привели других пятнадцать убийц. Люди, если хотели, всегда находили оправдание своим поступкам.
Самое примечательное интервью, запомнившееся мне, это рассказ одного белорусского убийцы, который сказал: "А что я мог сделать, если Бог позволял, если мое правительство меня послало, мои офицеры приказали, и если не я бы стрелял, то другой бы их расстрелял. Они же все равно были обречены". Вот такой концепт тоже существовал.
- Рута, вы человек театра. Многие годы были художественным руководителем, организатором театральных фестивалей. А может ли тема Катастрофы вписаться в литовские театральные постановки, и так стать более близкой местным жителям?
- Вопрос очень своевременный. Сейчас Паневежский театр собирается ставить спектакль по моей книге. Молодые ребята решились на это. А вот дадут им, или не дадут, посмотрим в скором времени.
- Еврейская община в Литве поддержала ваш проект, заинтересовалась книгой?
- Нет, не только не поддержали, но и очень негативно ко мне отнеслись. Я понесла эту книгу руководительнице общины, она продержала меня на проходной полчаса, затем приняв меня, заявила, что у нее уже полно экземпляров этой книги, и сказала, что не собирается иметь к ней отношение, ей скандалы не нужны Более того, она добавила, что я делаю себе деньги на еврейской крови.
- Неужели настолько боятся…
- Никто не хочет расшатывать лодку, на которой плывет. Везде политика.
- Вы сейчас находитесь в Израиле, знаете немного иврит?
- Я знаю шесть языков, и конечно, мне интересно познакомиться и с ивритом, я сейчас начинаю посещать курсы иврита.
- Остаться в Израиле - не возникала такая мысль?
- Я надеюсь, что наступят лучшие времена, и я снова стану желанной на своей родине.
- Приходится ли вам тут общаться с евреями – выходцами из Литвы?
- Конечно, им очень дорога эта книга, дорого, что кто-то вспомнил о жертвах. Должна сказать, что общаясь с этими людьми, я еще более ярко вижу, какой потенциал растеряла наша страна, лишившись евреев… Мы ведь крестьяне, образование моего деда – 4 класса, моей бабушки – 2 класса. Литовцы могли многому научиться у евреев. Но они предпочли их ненавидеть.
- Книга неожиданно для вас стала популярной?
- Да, я не рассчитывала на такой ажиотаж вокруг нее. Иногда я думаю: книга стала популярной, потому что я не стала демонстрировать, что я все знаю. Я словно с читателем вместе листала страницы истории, и читатель мог со мной пережить все, что пережила я, работая над ней. После этой книги у меня больше вопросов, чем ответов.
- Вы собираетесь работать над этой темой?
- Да, и работаю сейчас. Но не смогу ни в коем случае сейчас поделиться своими планами с читателями. Я нахожусь в очень непростом положении. Лучше продолжать работать над новой книгой молча.
- А сколько книг вышло у вас?
- Шесть книг. Первая книга была посвящена теме ухода за престарелыми людьми. Пришла я к этой теме через свою семью. Моя сестра-близнец взяла на себя уход за нашей очень больной мамой. В итоге она сама умерла… Мне казалось, что нельзя собой жертвовать, важно найти ту золотую середину, чтобы и помочь близким, и не растерять последние силы. И было что рассказать читателю. Так родилась книга "Время долга".
- Вы как-то сказали, что не ищете темы, темы находят вас. А все-таки, как же нашла вас тема Холокоста в Литве?
- Я как раз писала книгу про мужчин, в жанре популярной психологии. Она стала настоящим бестселлером. В это время меня пригласили на семинар по теме Холокоста, я решила принять в нем участие. И услышала выступление одного историка. Он рассказал, что было тридцать три тысячи литовцев, которые работали в гражданской администрации во время оккупации и имели отношение к тому, что происходило в Литве с евреями. Это была не горстка выродков, как мне раньше казалось. Я ближе познакомилась с этим человеком, и эта тема меня очень заинтересовала. Я решилась взяться за нее, написать книгу. А затем познакомилась с Эфраимом Зуроффом, руководителем иерусалимского отделения Центра Симона Визенталя, многие родные которого погибли в Литве. С ним я и совершила свое путешествие в прошлое, спорила, часто не соглашалась. Но шла к своей истине.
- Интересно, в литовских библиотеках есть ваши книги?
- Представьте себе, да. Расторгнув со мной сотрудничество, все мои книги из магазинов издательство изъяло. Но официального приказа на государственном уровне не было. А библиотеки – государственные. В прошлом году многие тысячи прочитали ее таким образом.
- А как вам наша страна?
- Ее главный минус – жара. Ее главный плюс – люди. Мои новые друзья.
- Скажите, Рута, кроме большого дискомфорта, что в вашу жизнь принесла книга "Свои"?
- Она принесла в мою жизнь евреев. Я ничего не знала о них, не знала насколько это интересный народ.
***
В конце своего очерка мне хотелось бы вернуться к его началу. И рассказать историю того молодого человека, который собирал у евреев деньги на скрипку, перед тем, как их расстреливали. Этот персонаж - не плод моей фантазии и не плод фантазии Руты. Он действительно существовал. Его звали Антанас Шегжда. И если Рута говорит, что убийцами евреев были простые литовцы, то история его во всех отношениях показательна. Любопытно, что дело было именно в том Таураге, городке, в музее которого есть уголок в честь Оноре де Бальзака, но нет ничего о почти четырех тысячах евреев, которые составляли более половины жителей города.
А вот история самого Антанаса, рассказанная Рутой в книге "Наши": "Я, Антанас Шегжда, заявляю о своей готовности добровольно присоединиться к полиции. Моя цель присоединиться к полиции заключалась в том, чтобы получить больше прав, что сделало бы мою жизнь постоянно лучше, поскольку у меня будет больше возможностей получить все, что нужно".
Антанас Шегжда с 1939 года учился в семинарии учителей в Таураге. 15 июня 1941 студентов семинарии выпустили на летние каникулы. Антанасу было 19 лет.
"25 или 26 июня двое друзей пришли ко мне и предложили присоединиться к отряду добровольцев. Они сказали, что если я присоединяюсь к этому отряду, мне будет легче жить. Я носил штатскую одежду в полиции, был вооружен винтовкой, на левой руке у меня было белая повязка из белой материи, на которой я написал сам Ordnungdienst" что означает "Служба порядка".
В конце августа 1941 года я три раза участвовал в расстреле евреев. Нас было 50 полицейских. В первой операции я лично расстрелял 10 евреев. Из города в лес их конвоировали кадровые полицейские. Они вели их рано утром, чтобы этого не видели жители города. Мы отняли у них деньги и ценности, положили одежду в кучу, а затем отвезли на склад и раздали потерпевшим от войны, включая мою мать.
Мать принесла мне новое синее шерстяное пальто со склада. Кроме того, я находил большие суммы денег у евреев, прибывших на расстрел. То есть, когда приводили партию евреев к яме, вырытой для стрельбы, я им предлагал отдать мне деньги, потому что их все равно ждет смерть. Тогда они отдавали мне различные суммы денег, за которые я купил шляпу за 50 рублей, в Каунасе я купил скрипку за 700 рублей, а другие деньги я потратил на еду. За весь период я забрал у убитых евреев около четырех тысяч рублей. За всю свою деятельность я убил около 50 евреев.
В части безопасности я служил около трех месяцев, т.е. с 26 июня по конец августа, а с 15 сентября снова начал учиться".
Антанас Шегжда работал хористом в Шяуляйском городском театре в послевоенные годы, а также литературным сотрудником в газете. В 1948 году был арестован и приговорен к 25 годам лишения свободы.
***
"Помни и в сердце сохрани..." Эти слова написаны на памятнике погибшим евреям в другой стране, во Львове. Но как же важна и как всегда актуальна эта фраза, когда касается темы Катастрофы.
Спасибо Руте за все…
Автор этого интервью недавно побывала в Литве, этот материал сопровождают иллюстрации сделанные ею в гетто Вильнюса, Каунаса и в Понарском лесу, месте расстрела вильнюсских евреев.
(Фотографии автора)