По-всякому летала я в Кишинев. Вчера жребий пал на Украинские Авиалинии. Самолет выдали вовремя. Большой и красивый. Публика подобралась пестрая, самодостаточная, как на вернисаже. Женщины неземной красоты в обуви для "после полуночи" и плечистые мужчины крепкого сложения. В углу щебетала стайка арабов. Безмятежный хасид лихо заехал заляпанным чемоданом по затылку сотрудника Сохнута в похабной футболке. Сохнутовец молча стерпел увечье, почитая руку, которая его кормит.

И мы полетели.

Со мной сидели чудесные дамы: аккомпаниатор из Днепропетровска и турагент. Киевлянка. Мы много смеялись, но разговор неизбежно коснулся украинских реалий. Они рассказывали просто и спокойно. О мобилизации и Донецке, о гривне и Одессе, и о том, как же это все надоело. Агрессии не было, а отчаянье этих случайных людей оглушало. Неожиданно к нашему разговору подключился ветеринар из Львова, заскучавший в соседнем ряду. Он поведал, что вдобавок ко всем бедам, канареек в последнее время косят желудочные вирусы, а породистые собаки склонны к депрессиям, особенно колли. Узнав, что я архитектор, ветеринар посетовал на разруху Львовских реставрационных мастерских. Его клиент, реставратор, хозяин чахоточного лабрадора, вынужденно оставил специальность, и открыл подпольный пошивочный цех вместе с тещей, но та умерла, и теперь некому кроить.

На долгих переправах я более всего ценю вот эти живые человеческие истории.

Подошел стюард и вежливо объяснил нам, как в Киеве скорее пройти на транзит. Его профессионализм компенсировал отсутствие еды.

Уже стоя в проходе ветеринар сердечно напутствовал меня не таскать рюкзак на одном плече, а то перекосит.

Общее умиротворение нарушала суета хасида, уронившего телефон.

С заложенными ушами я с чувством крикнула экипажу “вибачте”, вместо “дякую”, расплескав благодарность. В их взгляде читалось понимание.

В Борисполе службы работали точно, быстро и по существу. Досмотрели бдительно, куда идти растолковали внимательно и почти ласково. В сутолоке досмотра я оставила кольцо в корыте, на двух языках из громкоговорителя меня пригласили вернуться за добром. Нагугленный украинский никто с меня не спросил, а экипаж в обоих самолетах все тексты воспроизводил в том числе и на русском.

Борисполь удивил удобством, чистотой и планировочным решением.

На Кишиневский самолет толпились преимущественно транзитные пассажиры украинцы и россияне. Большинство готовилось сделать еще одну пересадку в Кишиневе, чтоб окончательно разлететься, кто куда. Усталые люди тихо делились нерождественскими историями, где всем-всем-всем было очень трудно, каждому по-своему. И все шепотом на что-то надеялись.

По-настоящему, я верю только собственным впечатлениям. Оставшиеся пятьдесят минут полета в Кишинев я провела с ощущением, что нас всех намеренно стравили, а под этой пеной столько горя человеческого, повседневного, необратимого, никак не укладывающегося в формат конкурирующих каналов.

В Кишиневе приземлились виртуозно в абсолютной мгле.

Снега не было, но, от радости прибытия, мне казалось, что есть и много.

Источник: Facebook