"Я обязана. Потому что я – женщина. Я мудрее, сильнее, терпеливее. Я все могу. А что не могу, все равно – смогу. И никого не волнует, чего все это мне стоит!"

___________________________________

Она пишет по три книги в год, и они расходятся многотысячными тиражами. Огромная армия поклонниц считает ее своей подругой, учительницей и наставницей.

Ее книги часто называют "мелодрамой в прозе". Читая их, кажется, что смотришь сериал про маленькую жизнь маленьких женщин, про их обиды, ошибки, страдания. Про то, что понятно каждой женщине. Писательница Мария Метлицкая, недавно репатриировавшаяся в Израиль, рассказала мне о своей невероятной писательской судьбе, о тяжелой болезни и о том, что самое главное в жизни.

- Мария, люди начинают писать по разным причинам. Кто-то от тоски, кто-то от скуки, кто-то от желания разобраться в чем-то, а кто-то просто потому, что не может без этого жить. Отчего вы начали писать?

- От депрессии, душевной боли. В нашей семье произошла драма, о которой я не хочу говорить, и я заболела. Где мы только не были, куда мы только не обращались, вплоть до знахарок. И мне долго не могли поставить диагноз, пока не выяснилось, наконец, что это классическая депрессия, организм перестал бороться с действительностью.

- А в чем она выражалась?

- В полном отсутствии физических и душевных сил. Мне, человеку коммуникабельному, стало трудно общаться с людьми. Я не могла находиться в толпе. В эти дни мне был нужен только мой муж - потому, что он все понимал и не давал дурацких советов. Однажды я услышала – "депрессия – это онкология души". И это правда. Потому что теперь я знаю, пройдя вот это, что физическую боль переносить легче.

- И как вы с этим справились?

- Ну, конечно, врачи. И это правильно. Любую болезнь надо лечить. Но и ты сама, безусловно. Нужно вытаскивать себя из-под руин. Однажды муж отправил меня с собакой на дачу. Делать мне особо было нечего, потому что это был апрель, еще снег лежал и было холодно. И я искала, чем себя занять. И как-то мне пришла в голову идея реставрировать старую мебель: шкурить, полировать, расписывать масляными красками - только они и были под рукой. Получилось очень симпатично. Потом я пошла на курсы и освоила технику декупажа. Я этим очень увлеклась, делала картинки, тарелки. Потом мне это надоело, и я решила: попишу что-нибудь. А у меня в голове давно крутились идеи, сюжеты, персонажи. Компьютера не было, я не умела на нем работать. Я взяла обычную ученическую тетрадку и написала несколько коротких рассказов.

- И с этого началась карьера знаменитой писательницы.

- Ну, можно сказать и так. Муж приехал, я ему прочла эти рассказы, и он заплакал. Конечно, он субъективно отнесся к моему творчеству, потому что понимал, в каком состоянии я нахожусь. И с тех пор я стала пописывать. Тем летом я написала еще несколько рассказов.

_______________________________________

"Стремление к чистоте у моей свекрови было нездоровое, патологическое. Например, она любила всем рассказывать, что из ее унитаза "можно пить". В смысле его чистоты. Моя мама однажды поинтересовалась: "А что, у вас чашки закончились?"

________________________________________

- Ну знаете, многие пишут поздравительные открытки, но не все становятся писателями.

- У меня произошло так. Когда мои рассказы прочитали родственники и друзья, то сама собой возникла идея: надо бы показать профессионалам. А каким профессионалам? Я ведь не знала никого. Просто рассылать по издательствам? Этого я делать не стала. А в сентябре в Москве каждый год проходит книжная ярмарка. Мы с мамой взяли дискету, тогда еще даже флешек не было, с моими рассказами и, как бедные родственники, пошли гулять между стендами. А на сцене в это время сидели Устинова, Донцова, Маринина, и другие звезды. Тогда мне в голову не могло прийти, что через три-четыре года я буду сидеть рядом с ними. Я, как сиротка Хася, подходила к представителям издательств и спрашивала робко: "Вас не интересуют рассказы?" И мне отвечали: "Нет, рассказы не интересуют". Но счастливый случай привел к тому, что наконец кто-то эту дискету взял и передал редактору. И редактор не выбросила ее тут же в помойку, а прочитала. И спустя три месяца она мне позвонила.

- Просто история литературной Золушки.

- Ну как-то так. Моя первая книжка была издана тиражом в тысячу экземпляров. Оформление было ужасным, бумага была жуткой, но это меня мало волновало. Когда я получила свою первую книгу – это было великое счастье. Никто ее, конечно, не раскручивал, никто ее продвижением не занимался. Был ли продан этот крошечный тираж в тысячу экземпляров? Ей богу, не знаю. Вскоре вышла вторая книга. Кажется, с той же судьбой.

- Вы тогда уже всерьез решили заняться литературой?

- Нет, тогда я еще относилась к этому как к способу потешить свое небольшое самолюбие. Потому что как раз в то время моя подруга открыла антикварный магазин и пригласила меня туда поработать. Я страшно удивилась: я никогда не работала в магазине. Но согласилась.

- Это притом, что образование у вас медицинское.

- Да, но в медицине я почти не работала и следов там не оставила. Мне всегда неловко говорить об этом. Я была домохозяйкой.

- То есть вы, как я, профессиональная домохозяйка.

- Абсолютно так- именно профессиональная! Где все по местам и как надо! Но я до пятидесяти лет сидела дома, и шансов проявить себя было не так много. И я уже ни на что рассчитывала. Ведь это было такое счастье в девяностых годах, когда мужья начали хорошо зарабатывать, посадили нас, жен, дома. Мы могли заниматься детьми, собой. Из моих подружек никто не работал.

- У вас такой кружок неработающих женщин был?

- Так случилось, что у нас была компания из нескольких мам, и мы, как в курятнике, высиживали наших деток и были абсолютно довольны. Мужики зарабатывали, мы жили в полном достатке. Меня все устраивало, я сидела дома с удовольствием.

- А вас это не терзало? Я имею в виду, ваша профессиональная несостоятельность.

- Ну разве что немножко. Я слегка стеснялась этого. Я чувствовала, что моя карьера не сложилась. Но менять что-то было уже поздно.

- И вот, книжки вышли, вы себе потихоньку трудитесь в антикварном магазине…

- А спустя год или два позвонила мне моя любимая редактор со словами: "Маша, куда вы пропали? Вы нам срочно нужны!" Ну я, конечно, немного обалдела. Но она продолжала: "У вас есть два месяца, чтобы написать новую книгу. Напишите - звоните". Это был десятый год, когда горела Москва, и мы сидели на даче с мамой, которая только-только приходила в себя после инсульта.

- И что вы ответили на это предложение?

- Ну первая реакция была, конечно, отказаться. Ведь это казалось тогда совершенно нереальным. Но вот ночью я лежу и думаю: с одной стороны, это невозможно; с другой стороны, мне дан шанс, и я не имею права его не использовать.

- То есть вы вытянули счастливый билет.

- Да. Не всем он дается. А мне в руки упал. И я согласилась.

- Однозначно.

- И вот, я сижу все лето на веранде и в тетрадке пишу. И когда эту книжку приняли в издательстве, я поняла, что жизнь-то моя меняется. Причем стремительно. Потому что это уже три книжки в год, это контракт, это гонорары.

- Одну секундочку. Вы говорите про три книги в год?

- Да, в год. Таковы условия контракта.

- Но это же издевательство.

- Нет, это работа.

- Адская.

- Но любимая! Значит, я кому-то нужна! Прибавьте к этому интервью, командировки, встречи с читателями. То есть из тихой домохозяйки, варящей борщи, я вдруг превратилась в крайне занятую даму.

- Вы были готовы к этому?

- Нет, конечно. Я боялась, что не справлюсь, что у меня не будет сюжетов, что я подведу кого-то.

- А вы не боялись жесткой конкуренции? Войти в этот книжный мир, где так много зависит от случая.

- А вы знаете, я до сих пор не вижу конкуренции и не знакома с этим жестким миром.

- А другие писатели вас признали?

- А я их и не спрашивала.

- Ну конкуренция есть между вами?

- Я ее не чувствую. Я как-то попала на свою грядку, которую окучиваю. Я быстро заняла свою нишу. Конечно, это была совместная работа - издательства и моя. Они занимались продвижением, а я… Я писала. И меня назвали "открытием года" - ничего себе, а? Я и сама обалдела.

- Для вас это было абсолютно неожиданно.

- Абсолютно. Но так расположились небеса, и я вытянула этот выигрышный билетик. Судьба, видимо.

- Ну как же так! Есть огромное количество людей, которые мечтают о том, чтобы их напечатали в каком-нибудь толстом и важном литературном журнале. А вы смогли избежать этого долгого и унизительного процесса.

- Понимаете, я никогда к этому не стремилась. У меня не было никаких писательских амбиций. И еще я никогда никому не завидовала.

- Ну что значит не было амбиций? Ведь вы показали свой диск на книжной ярмарке?

- Ой, я так робко его показывала, что серьезно ни на что не рассчитывала. Вот не получилось бы тогда, на этом бы все и закончилось. Это я вам говорю совершенно точно.

___________________________________

"Я - буфер. И еще - сливная яма. В меня можно сливать все - плохое настроение, неудачи, раздражение, проблемы со здоровьем. Я все обязана вынести. Все выслушать, успокоить, убедить, что все не так страшно. Утешить. Примирить. Расставить по своим местам".

____________________________________

- У вас очень счастливая писательская судьба.

- Да, мне об этом говорили. Я поначалу не задумывалась, а потом поняла. Ведь сотни, тысячи людей пишут, и у них не складывается. А у меня все получилось.

- Как?

- Понимаете, нашлись люди, которые поверили в то, что я буду интересна определенной категории читателей. Это женщины средних лет, часто одинокие или с неудачной личной жизнью. Или с удавшейся. Но проблемы-то остаются! И у бедных, и у богатых. В общем, у людей. И перед болезнями, предательством, изменами мы все равны, поверьте.

- Ваши читательницы - это женщины, замордованные, уставшие, растерянные. Вы рассказываете им о них же и поэтому пользуетесь такой популярностью. Вас не обижает, когда вас называют "женским автором"?

- Ни в коем случае. Я это полностью сознаю. Женщины вообще часто более активны. А кто ходит на концерты? Кто посещает выставки? Кто записывается в библиотеки? Женщины. Это моя аудитория, я к женщинам отношусь с глубоким уважением, жалостью и нежностью. Я их понимаю. И они воспринимают меня, как подружку. Они мне пишут: "Вы это списали с меня".

- А на самом деле, с кого вы списываете?

- Беру из своей больной головы.

- Но когда вас читаешь, действительно возникает ощущение, что вы такая подружка, которая сидит на кухне и рассказывает майсы.

- Для меня это комплимент, спасибо! А на самом деле, девяносто процентов написанного в моих рассказах – выдумка. Остальное - не списанное, а выхваченное. Ни одного списанного сюжета или персонажа у меня нет.

- Вы производите впечатление человека, который не только пишет, как подружка, но и ведет себя, как подружка.

- Да, есть такое. Но у этого есть и оборотная сторона. Потому что женщины чувствуют меня своей, и на меня сыплются их письма, жалобы. Я участвую в их трагедиях, болезнях, обидах. И я всегда отвечаю. Через меня проходят судьбы этих людей и я, конечно, стараюсь их пропускать через себя.

______________________________________

"Как говорится, в каждом дому по кому. Во всех шкафах гремят костями свои собственные скелеты".

______________________________________

- А как происходит этот процесс сочинительства?

- Это происходит обычно так: около двенадцати ночи я иду на кухню курить. И в этот момент у меня что-то щелкает. Вот можете не верить, но это так. Иногда я вижу сразу готовый сюжет. Иногда я чувствую, что из этого ничего не получится. Самое главное - успеть записать, потому что наутро я уже ничего не помню. С опытом пришло и понимание. Иногда я вижу, что это сюжет для полноценного романа, а иногда понимаю, что здесь можно ограничиться рассказом. Иногда у меня рождаются готовые сюжеты, иногда над ними приходится покорпеть. Но ни реального Васи Иванова, ни Абрама Рабиновича у меня нет.

- А вот, кстати, об Абраме Рабиновиче. Вы практически не пишете на еврейские темы.

- Ну здрасьте! Вы меня не всю прочитали!

- Ну извините! Двадцать пять книг я не осилила!

- Ну вот, вы не дочитали. Еврейская тема у меня, конечно, есть. Может быть, не в том объеме, как у других авторов, но есть. Например, автобиографическая книга "Можно я побуду счастливой?" как раз об этом. В ней я пишу о своих еврейских корнях, совершенно это не стесняясь, а наоборот, гордясь. Моя бабушка Софья Борисовна Метлицкая – это главный человек в моей жизни. Она нас с сестрой вырастила, сформировала, и все, что есть хорошего во мне, - это от нее.

- Расскажите.

- Это была абсолютно еврейская семья из белорусского местечка. Мой прадед, Борис Метлицкий, работал лесником у богатого помещика. У них был крепкий дом и трое детей. Человеком он был практичным, скуповатым и кажется, любил женщин. Он был красивым мужчиной. Кстати, мой сын похож на него. Я выросла с сознанием того, что я еврейка. И в моем окружении были евреи - родительская компания. Я никогда не отдавала себе в этом отчет, потому что мы жили в стране победившего Интернационала. Среди моих подружек были и русские девочки, и еврейки. Так сложилось. А потом, после школы, у нас образовалась еврейская компания. Мы встречались у синагоги на улице Архипова. Конечно, мы не ходили молиться, но праздники праздновали и весело там тусовались. Это была отчасти диссидентская компания, некоторые уже успели посидеть, это были "отъезжанты" и отказники. Уезжали тогда практически все, в основном, в Америку. И я тоже собиралась, но ситуация сложилась по-другому. И, кстати, мы до сих все дружим.

- Мария, вы часто в ваших книгах затрагиваете темы предательства, обиды, нелюбви. Вам пришлось это испытать?

- Нет, по счастью. Хотя, как и у любого человека, у меня были разные периоды в жизни. Но оба мои брака были по любви. Когда закончилась любовь в первом браке, от мужа я ушла - встретила новую любовь. Как оказалось - главную. Мы прожили непростую жизнь. С жизнью сытой и благополучной, с внезапной потерей бизнеса, и даже бедностью, с моментами отчаяния, с болезнями. Но мы смогли выстоять. Да и в моей семье тоже было все непросто. Со своим родным отцом я встретилась только в тридцать лет. Но была бабушка, которая нас с сестрой растила, была мама, которая развивала, был достаток. Нет, я не могу сказать, что меня предавали. Но самое главное, что мне удалось в этой жизни, - это мой сын. Мы с ним большие друзья. И друзьями были с самого первого дня. Мы можем поругаться, наорать друг на друга. Но у нас не может быть принципиального конфликта, из-за которого мы не будем общаться. Ну, а уж то, что произошло со мной в плане карьеры – это просто какие-то чудеса. Я до сих себя немножко самозванкой чувствую. Однажды Виктория Токарева подарила мне книжку с надписью: "Ученику от побежденного учителя". Я тогда была еще, собственно, никто, и это было, конечно, большое признание.

____________________________________

"Но, как она ни храбрилась, конечно, в душе хотелось и борщей, и тихих семейных выходных, и каждый вечер, и каждое утро… Чтобы семья, чтобы как у людей, а не по штатному расписанию. И чтобы утром проснуться, и просто так поваляться, и поболтать, а потом, накинув халатик, бежать на кухню и варить ему кофе. И, открывая дверь в прихожей каждый вечер, класть ему голову на грудь – на минуту и зажмуриваться – соскучилась. И знать, что это только твой человек. Твой, и больше ничей".

_____________________________________

- А вы сознательно не пишете на темы, условно говоря, войны и мира? Вы рассказываете о маленькой жизни маленького человека, у вас даже сборник есть с таким названием.

- Я думаю, это происходит естественно. Это то, в чем я лучше разбираюсь. Я не настолько образована, чтобы браться за серьезные темы. Я бы побоялась. Я не чувствую для себя возможным писать на какие-то сложные исторические, политические, словом, глобальные темы.

- А вы вообще к себе серьезно относитесь?

- Я отношусь к себе с уважением.

- А в чем женское счастье?

- Ну, если по классике, то, конечно, это семья – муж и дети. Но увы, так получается не всегда. И женщина, лишенная этого, тоже может прожить вполне цельную жизнь. Счастьем может быть и успешная карьера, и жизнь, наполненная путешествиями, и хобби, и увлечения. Счастье – это близкие подруги и дорогая родня. Составляющий много. Есть и короткое счастье: чашка кофе по утрам, хорошая книга, пейзаж за окном, новые туфли, в конце концов!

- А что, по-вашему, главное в жизни?

- Душевный комфорт. А это, поверьте, очень глубокое понятие! Потому что оно включает в себя все вышеперечисленное и плюс – спокойную совесть. А это означает, что вы – хороший человек и проживаете свою жизнь правильно. А это ведь главное, правда?

Мария Метлицкая совсем недавно репатриировалась с семьей в Израиль и теперь живет в Хайфе, где мы с ней и встретились. В качестве угощения я принесла очень вкусный пирог из песочного теста с лимонным джемом.