Если честно, меня поразило то, что полтора месяца обвиняемый в изнасиловании 7-летней девочки провел в заключении, а мы узнали об этом громком деле только сейчас. Вангую: узнали, но все быстро о нем забудут, потому что обвинили человека очень громко, без суда и нормального следствия, а выпускать из-под стражи за недаказанностью и вследствие сфабрикованности дела будут тихо, без громких слов. Никто ничего не скажет: ни Авигдор Либерман, призывавший убить и расстрелять, ни другие активные участники предвыборной гонки, проклинавшие растлителя-араба – новые министры Рафи Перец, Бецалель Смотрич и так далее . Обвинять политически выгодно – разбираться и бороться за справедливость в расследовании и суде – нет.

Собственно, это не ново. Адвокат Катусэ – Дарвиш Нашафа (которого в некоторых СМИ, не дожидаясь суда, называют “адвокатом насильника”) вспомнил по этому поводу дело Дрейфуса. Возможно, он не знал, или не подумал о российском деле, которое похоже на это еще больше – это дело еврея Менахема Менделя Бейлиса , которое разворачивалось в Российской империи в 1911-1913 годах, гремело на весь мир и закончилось оправданием подозреваемого в ритуальном убийстве мальчика. Сходство здесь вот в чем: никаких улик против обвиняемого не было, кроме смутных показаний по принципу: кто-то видел, как мальчика куда-то поволокли. Но была огромная потребность обвинить евреев, и тут как сказал адвокат Генри Резник, в условиях политического кризиса 1911 года российским правым нужно было громкое событие для укрепления их позиций, и именно поэтому заурядное уголовное убийство начало превращаться в ритуальное еврейское.

Не этой ли очередной необходимостью в нашем случае объясняются громкие и поспешные заявления министров?

Нет, конечно, отличия есть. Например, в гласности и участии мировой общественности. Судебный запрет на публикацию дела с предполагаемым изнасилование девочки привел в нашем случае к тому, что по СМИ поползли слухи и сливы. Довольно быстро, правда, публике стали известны все нестыковки первоначального следствия местного отделения полиции, которые привели к тому, что дело стало распадаться на глазах у изумленной прокуратуры и самых разных юристов, которые узнали о деле из СМИ. Читая о том, что произошло, они искренне недоумевали, как можно держать подозреваемого под стражей, не имея ни одной улики – ни отпечатков, ни биологического материала, ни видео, ни медицинского освидетельствования, ни ясного понимания, когда именно произошло изнасилование и где именно оно произошло, так как показания постоянно менялись. Ну, например, как пишет адвокат Александр Гамбарян,

“ – Изнасилование произошло такого-то числа, но внезапно оказалось, что у подозреваемого есть железное алиби на этот день. Что ж, не проблема, сказали прокуроры, и написали, что это было когда-то между февралём и апрелем.

– Девочка рассказала, что знакомый дяденька увёз её на машине – но так как машины у школьного уборщика нет, то прокуроры написали, что он утащил её пешком через пол-деревни, чего, конечно же, никто не заметил.

– Девочка рассказала, что изнасиловали её в одном месте, но поместить туда уборщика не получилось никак, поэтому место переделали под квартиру, где он работал

– Семья обратилась в полицию ЧЕРЕЗ НЕСКОЛЬКО МЕСЯЦЕВ, после того, как долго советовались со своей братвой в посёлке.

– Школа против всех инструкций не допустила психологов к работе с девочкой, потому что…?

– Вместе с уборщиком девочку держали “и смеялись” ещё двое, но их даже не арестовали. Каждый, кто хоть раз вёл дело об изнасиловании (да и вообще любое уголовное дело) понимает, что это полнейшая бредятина – они оба идут по той же статье. У меня мальчик пошёл по ограблению старушки только потому, что сидел на одной скамейке с грабителем и прокуроры даже не утверждали, что он участвовал.

– ШАБАК не подключили к расследованию. Это просто фантастика – когда такое дело происходит, то есть палестинца подозревают в насильственном преступлении против еврея на территориях, ВСЕГДА подключают Шабак, потому что всегда есть подозрение на террористические мотивы.

– Детский следователь, которая брала показания у девочки, пришла к выводу, что доверия к её показаниям насчёт того, что это сделал этот араб, нет вообще от слова совсем.

– На закуску вообще п*** – девочка опознала уборщика в школе, но человек, который ПОМОГ ЕЙ ЕГО УЗНАТЬ, НЕ БЫЛ ДОПРОШЕН ПОЛИЦИЕЙ”.

И это, как я понимаю, еще не все нестыковки, а самое главное – время прошло. Оно ушло безвозвратно, и теперь даже если обвиняемый будет отпущен – шансы установить истину – минимальны. Хотя начальник отдела расследований и разведки генерал-майор полиции Гади Сисо взял под свой контроль дело, а расследование было передано центральному отделу полиции округа Иудеи и Самарии.

Все это крайне грустно, если принять во внимание еще два фактора.

Во-первых, поведение полиции заставило многих подумать, что обвинение при такой базе никогда бы не было представлено, если бы обвиняемый был евреем. Мордехай Кремницер, эксперт по уголовному и военному праву израильского Института демократии сказал по этому поводу: “Разница в юридических правах между евреями и арабами на Западном берегу – это день и ночь”. Он утверждает, что никогда не слышал о сценарии, когда полиция вынуждена отступить и объявить, что возобновляет расследование уже после обвинительного заключения. Не говоря уж о том, что палестинец предстает перед военным судом, и в этом случае прокуроры требуют держать подозреваемого под стражей до суда – тактика, которая в гражданском суде используется только в некоторых случаях. Согласно данным Центрального бюро статистики, уровень осуждения палестинцев в судах а 2017 году составил 99,1 процента, а для израильтян в гражданском суде – 82,3%.

Во-вторых, уровень сексуального насилия и домогательств в Израиле высок, в том числе, когда речь идет о несовершеннолетних. Например, в 2017 году по данным Государственной прокуратуры, правоохранительные органы расследовали 821 случай предполагаемых изнасилований и тысячи других утверждений о домогательствах.

Известно, что большая часть таких дел закрываются без обвинительных заключений, и только 5% доходят до суда (некоторые прекращаются досудебными сделками). И только единицы стали достоянием внимания общественности и прессы. А речь идет и о домашнем насилии, и о насилии в закрытых общинах, в ешивах и школах. Немало семейно-религиозных дел, хотелось бы нам это слышать или нет. Немногие доходят до суда, и никто не наказан так же жестоко, как этого требовал Авигдор Либерман. Например, недавно стало известно, что житель а-Шарона был осужден за непристойные действия против десятилетнего мальчика и должен был находиться по надзором. 9 месяцев тюремного заключения были заменены общественными работами. Однако никакого наблюдения явно не было, и осужденный совершил новое нападение. Генпрокуратура посетовала “ Мы будем извлекать уроки”. Ну, видимо их будут извлекать только в отношении арабов?

Появятся ли у нас свои Короленки? Писатель и журналист Владимир Короленко, возмущенный сфабрикованным делом, как известно, опубликовал в 1911 году протест, озаглавленный “К русскому обществу (по поводу кровавого навета на евреев)”, подписанный 82 писателями, учёными и общественными деятелями.

И наконец, последнее.

Пока идут пляски вокруг развалившегося обвинения и новое расследование, девочка, пережившая скорее всего травму и не получившая помощи психолога и врача, находится в том же окружении, в той же семье и в той же школе. Вас это не пугает? Меня – да.

Источник:"РеЛевант"