Телевидение – в равной степени и хорошее, и плохое – воспитывает народ. От этого никуда не деться, как ни отворачивайся.

Вчерашний теракт на Волгоградском вокзале произошел в 12:45 по Москве. На "Дожде" у Лобкова один за другим появлялись эксперты – не бог весть что, но речь шла только об этом. На Первом в это время крутили вечнозеленую новогоднюю комедию "Чародеи" – весело, на "России" – какой-то очередной любовный сериал. Первый репортаж о теракте на Первом вышел в 18:00 по Москве – когда у "чародеев" все хорошо кончилось, все переженились и елочка зажглась. А "Россия" так и не отвлеклась от любовной истории до вечернего выпуска новостей – шоу должно продолжаться.

Сегодня утром в том же Волгограде взорвали троллейбус – и та же байда. "Доброе утро", "Жить здорово!" на Первом, "Доброе утро, Россия!" на одноименной "России" – предпразднично приподнятый тон ведущих, выбор подарков, холодец, Дед Мороз и главная проблема где-то там – уборка снега, намело. Охренели?

Года три назад говорил об этом в "Персоне" с Венедиктовым – тогда впервые впал в ступор от реакции федеральных каналов на теракт в московском метро: молчание ягнят продолжалось полдня. Он толково объяснил, что нет никакого запрета на информацию – это личный выбор редакции, главного редактора. Ну, понятно: люди выбирают между абстрактным профессиональным долгом и конкретным рабочим местом, знают, за что им платят – за своевременную информацию или за своевременное молчание. Судя по тому, что ни тогда, ни позже головы с Останкина не полетели, задачу свою они понимают правильно. Правильно ли понимают свою те, кто им задачи ставит?

Не мне, достаточно нахлебавшемуся редакторской доли в советские времена, попрекать коллег пренебрежением канонами профессии. Ребята хорошо устроены, им есть, что терять. "Лучше перебдеть, чем недобдеть" – так и меня учили. Но тогда хоть была понятна логика. Падали самолеты, сходили с рельсов поезда, взрывались заводы и нефтебазы, целые деревни и жилмассивы смывало селем – и сообщало об этом лишь "сарафанное радио", шу-шу-шу. Можно было скрыть информацию. Сейчас – нет, и нет такой задачи.

Демонстративное молчание федеральных каналов (а они остаются основным источником информации и – соответственно – миропонимания для основной части населения) служит другой цели: увести трагедию из центра внимания, заштриховать, замылить, отвлечь, не усугублять. Взорвалось? Люди погибли? Так это ж не у вас – в Волгограде, он вон аж где. Вы-то живы! У вас-то все хорошо. Так что – не будем о грустном, Новый год на носу.

Можно воспринимать это как вид общественной психотерапии. Но нужно отдавать себе отчет, к чему она приводит. К отчуждению. Трагедия не воспринимается как общенациональная беда, теракт в отдельно взятом месте – как угроза всем нам. Она не мобилизует, не сплачивает – разобщает. Уж если главным телеканалам – по барабану, то мне-то что? Когда телевидение – для многих единственное окно в мир – становится занавеской, когда теракт не становится общей болью – нет ощущения общей судьбы. И это – настоящая проблема, в том числе и в области безопасности.

Недавно вернулся из почти двухнедельной поездки по России. Побывали с оператором, Борей Барелем, в нескольких городах, прошли несколько вокзалов. На всех у входа рамки металлоискателей, почти на всех машины для сканирования багажа, везде возле них дежурят менты или охранники. Не проверяли ни разу. Я еще удивлялся – зачем все это нужно, если все равно не используется? Теперь понимаю: чтобы было – чтобы не упрекнули, что не было.

Пусть та часть населения России, которая давно забила болт на федеральные телеканалы, поскольку сама давно их не смотрит, а информацию черпает из Интернета, не утешает себя. Вся остальная страна их смотрит и воспитывается ими. Те же менты и охранники у неработающих рамок и неиспользуемых сканеров.

Все взаимосвязано. В стране, где основные СМИ пренебрегают своим профессиональным долгом и не меняют сетку передач из-за терактов, нечего надеяться, что своим профессиональным долгом не пренебрегут и менты для предотвращения этих терактов. С какой стати ждать от них большей сознательности, чем от облеченных правом задавать настроение толпы интеллектуалов?

Не выходит из головы одно свидетельство очевидца теракта в Домодедово: мент бежал с места взрыва с радостным криком "Живой! Живой!" Он ведь не только мент, он народ, он зритель. Это вы его окно в мир сделали занавеской. А оно оказалось – зеркалом.