Ну вот как-то так мы плавно перешли от российско-украинского кризиса к еврейскому вопросу. Одного из экспертов в этих проблемах, бывшего члена Общественной Палаты России, журналиста Максима Шевченко, неоднократно за глаза называли махровым антисемитом. Но этот эпитет для Максима Леонардовича звучит оскорбительно. Не антисемит он, в чем сам нам и признался. А заодно и высказал свою точку зрения по другим вопросам — например, что делают чеченцы на Украине, в чем виноват Запад и как он собирается бороться с олигархами. Интервью с ним мы записали накануне.

Дмитрий Дубов: Здравствуйте, Максим.

Максим Шевченко: Здравствуйте, Дмитрий.

Дмитрий Дубов: Как вы считаете, не идет ли все к глобальной войне?

Максим Шевченко: Я не думаю, что глобальная война, в том виде, как мы ее знали в двадцатом веке, две мировые войны, которые унесли десятки миллионов человеческих жизней, возможна. Я все-таки верю, что, во-первых: а) в мире нет такого идеологического конфликта, который привел бы к такому озлоблению; б) то, что руководители великих держав, то есть, держав, обладающим ядерным оружием, все-таки скорее готовы и способны вести переговоры, нежели нажать кнопку, которая приведет к истреблению человечества.

Дмитрий Дубов: Вот вы говорите, что нет идеологического конфликта. Тогда с чем мы столкнулись, если иметь в виду ситуацию на Украине, из-за которой и началось нынешнее противостояние России и Запада?

Максим Шевченко: Мне кажется, что ситуация на Украине — это очень трагическая ситуация, которая является следствием, прежде всего, борьбы группировок, а не каким-то естественным следствием конфронтации между русскими и украинцами.

Дмитрий Дубов: А группировки — это что, Белый дом и Кремль?

Максим Шевченко: Не Белый дом и Кремль. Экономические группировки, которые связаны с разным типом производства капитала. А Россия и Европа тут имели достаточно долго позицию одинаковую по украинской войне — мы хотели мира. Но, конечно, после того, как был сбит "боинг", многое изменилось.

Дмитрий Дубов: А не кажется ли вам, что все изменилось раньше, после присоединения Крыма к России?

Максим Шевченко: Я был в Крыму в эти дни. Я был там с первых дней. Я это все видел своими глазами. Я участвовал в переговорах между крымскими татарами и русскими, скажем так, активистами. Могу сказать вам, что ситуация была на грани этнической войны. Поэтому Россия действовала так быстро — именно для того, чтобы не допустить в Крыму организации какого-нибудь очередного джихадисткого фронта, на который съезжались бы отморозки со всего мира, понимаете?

Дмитрий Дубов: Вы говорите: "Понаехали бы отморозки". Но интересен и чеченский фактор на Украине. То, что чеченцы там воюют — не скрывается. Более того, не скрывают они и того, что приехали воевать с так называемым террористическим режимом Киева. И особого разрешения у украинцев они не спрашивали. При этом утверждается, что российских военных на Украине нет. Ну невозможно представить себе, что вооруженные чеченцы не управляются Кадыровым, а, следовательно, Путиным.

Максим Шевченко: Вы знаете, я ничего не имею против чеченского народа, и слово "чеченцы" я не готов произносить с такой заведомо негативной коннотацией. Они не замечены ни в каких грабежах, в отличие от некоторых других отрядов добровольцев, которые приехали туда из других регионов России. Эти люди, безусловно, скажем так, имели опыт антитеррористической войны в Чеченской республике. Что, естественно, не могло бы быть без ведома Рамзана Кадырова и тех людей, которые возглавляют антитеррористическую деятельность. Я их спрашивал, почему они там находятся. Они сказали — потому что они сами пережили беспредел против народа, когда ельцинские армады двинулись на Чеченскую республику, когда мирные города подвергались расстрелам и бомбежкам.

Дмитрий Дубов: Вы упомянули Ельцина. Но Вторая чеченская компания — это Путин. И Путин применял армию как раз против чеченцев. А сегодня Москва поддерживает украинских сепаратистов.

Максим Шевченко: Дело в том, что Вторая чеченская война является продолжением первой войны. Я там часто бывал в те годы. Я общался как журналист со всеми командирами, которых вы только можете назвать. Я прекрасно знал их взгляды, я знал, что война неизбежна. Они хотели этой войны. У них была иллюзия, что Российская федерация, вот-вот, еще немножко, и рухнет. На самом деле, современный мир гораздо больше насыщен насилием. Причем, в гораздо более жестокой форме. С помощью ракет, бомбардировок, беспилотников, спецопераций, взрывов, терактов, чем какой-нибудь мир двести лет назад.

Дмитрий Дубов: Ну тогда давайте о наших палестинах. Давно хотел у вас спросить — про вас, не секрет, говорят, что вы — антисемит. Это правда?

Максим Шевченко: Это абсолютная наглая ложь. Я очень уважаю еврейский народ. Хочу сказать вам это прямо вот с экрана 9 Канала. Я считаю евреев выдающимся, великим народом, который дал миру очень много деятелей культуры, политики, искусства, науки и т. д. И любая другая точка зрения на еврейский народ кажется мне нацисткой, омерзительной и недопустимой совершенно. У меня просто иногда возникают вопросы. Я всегда считал, что евреи были проводниками идеи свободы, демократии, справедливости и равенства. Но когда я вижу и слышу, как некоторые люди, говоря от имени еврейского народа, проповедуют идеи откровенной расовой, этнической сегрегации, которые я назвал бы неонацисткими идеями — у меня вызывает это удивление и отвращение. Критика этих идей, на мой взгляд, направлена — с моей стороны — во благо еврейского народа, который я считаю одним из величайших народов в истории человечества. Это моя принципиальная позиция, и всякий, кто вам скажет, что я — антисемит — можете смело плюнуть ему в лицо. Это абсолютно наглая ложь.

Дмитрий Дубов: Ну хорошо. Но наша страна постоянно сталкивается с угрозами. Ракеты ХАМАСа, теракты и чуть ли не третья интифада. Государство вынуждено принимать меры, чтобы просто сохраниться.

Максим Шевченко: Мне кажется, что надо встать над своими национальными фобиями и пристрастиями и понять, что демократия, свобода и справедливость — выше, чем мифы о том, что какой-либо народ там — арабы или евреи — имеют исключительные права в истории. Никакой народ исключительных прав в истории не имеет.

Дмитрий Дубов: Ну вот по поводу фобий — не считаете ли вы, что это российская власть страдает фобиями? Запад против самого существования России. Это говорит Путин.

Максим Шевченко: Знаете, это, во-первых, ситуация кризиса. Каждый политик — и президент США, и президент России —имеют право на своего рода мобилизационные призывы, которые мобилизуют население. Ситуация непростая, безусловно. Многое мы сами не сделали. Бессмысленное разбрасывание нефтяными деньгами. Роскошествование наших бюрократов и наших олигархов. Я лично всегда был против этого. Вот это доминирование, нота доминирования такого русского имперского начала. Для меня это неправильно и даже отвратительно во многом. Мы с этим будем бороться. Вот я, в частности. Это я вам обещаю.

Дмитрий Дубов: Ну вот видите, сколько проблем у России.

Максим Шевченко: Очень много.

Дмитрий Дубов: Вот, желаю, чтобы Россия в этом году занималась своими проблемами и оставила другие страны на постсоветском пространстве в покое.

Максим Шевченко: Если позволите — два слова. Ситуация на Украине — это не чужая ситуация для меня. Не потому что я — Шевченко, а отец у меня украинец, понимаете? И в паспорте у него было записано "украинец". У нас в СССР писали в паспорте национальность. Потому что это наша родина. Хоть я — коренной москвич, мы это так ощущаем.

Дмитрий Дубов: Коротко — мир на Украине воцарится?

Максим Шевченко: Мир миру рознь.

Дмитрий Дубов: Скорее, война и мир. Спасибо, Максим, за это интервью.