Год назад, в середине февраля, когда вся Россия во главе с ее руководителями болела в Сочи за героического российского конькобежца из Южной Кореи, Украину сотрясали судьбоносные перемены, страна решала, быть или не быть революции. В какой-то момент казалось, что — не быть, что в лучшем случае лидеры украинской оппозиции полюбовно договорятся с Януковичем и променяют Майдан на министерские кресла.

Но вместо этого Верховная Рада запретила спецназу вступать в столкновения с протестующими; на Януковича и его окружение посыпались угрозы от западных лидеров; в Киев прибыли министры иностранных дел Франции, Германии и Польши и усадили Януковича за стол переговоров; тогдашний мэр Харькова Миша Добкин отозвал батальоны титушек, державших курс на Киев; а силовики на местах стали переходить на сторону Майдана и дезавуировать президента. Даже Украинская церковь убрала благопожелания правительству из молебнов.

Все это произошло к 21 февраля, и тогда стало ясно, что революции все же быть. Апогеем революции стало освобождение Тимошенко из тюрьмы и ее появление перед десятками тысяч демонстрантов, вышедших на Майдан.

С тех пор миновал год. Никто не предвидел, к чему приведет революция Россию и саму Украину. Аннексия Крыма, война в Донбассе, сбитый гражданский самолет, санкции и кризис — в конце прошлого февраля все это звучало малореалистично.

Еще менее реалистично прозвучало бы то, что за 12 месяцев российской агрессии против Украины в политической самоидентификации России произойдут фундаментальные изменения. И тем не менее, сегодня внутренняя политическая жизнь России определятся главным образом через последствия украинской революции. И действия Кремля, и шаги местного руководства, и настроение масс стали теснейшим образом зависимы от происходящего в Донбассе и в Киеве. Эта зависимость зашкаливающе высока и охватывает все сферы социальной, политической и даже экономической жизни России:

— "Крымнаш" стал ключевым событием российской истории в 2014 г. Отношение к войне на Украине является теперь критерием гражданской сознательности и патриотизма. Пресловутая “русская идея”, над поисками которой российские умы трудились столь долго, была наконец-то найдена в концепциях “Новороссии” и “Русского мира”. Они-то и оказались главными духовными скрепами, вооружившись которыми, народные массы сплотились вокруг Путина. Остальные скрепы, о которых вещалось до сих пор (включая “вечные православные ценности”), стремительно поблекли на их фоне и покрылись ржавчиной.

— Вся внешняя политика РФ и деятельность ее руководства теперь так или иначе связана с Украиной и санкциями.

— Санкции отрезали Россию от западного финансового рынка, усилив падение рубля, рост цен и поставив страну перед лицом жесточайшего экономического кризиса.

— Российские государственные мужи видят в этом кризисе заговор Запада против России, а некоторые — даже диверсию украинских финансистов.

— Российские СМИ, соревнуясь в креативности, безостановочно предлагают новые версии уничтожения “Боинга” Malaysia Airlines, ни одна из которых не предполагает участия сепаратистов или российских военных.

— По Москве сегодня угрожающе шествуют колонны “Антимайдана”, и это при том, что Майдан происходил исключительно на Украине и давно уже завершился.

— Рядовая и нерядовая общественность искренне возмущается “клеветническим измышлениям” Запада, утверждающего, будто российские солдаты воюют на Донбассе.

– От Калининграда до Камчатки страна прилипла к экранам телевизоров, содрогаясь над ужастиками от Первого и прочих каналов: “распятый мальчик”, “сожженные заживо антибандеровцы в Одессе”, “пассажиры автобуса, взорванные украинцами под Волновахой”, “пособница убийц Наталья Савченко” и т. д. — эти сюжеты опередили по популярности и шоу “Уральских пельменей”, и “Битву экстрасенсов”.

— Сотни тысяч россиян спорят, надо ли наказывать Андрея Макаревича за, что тот дал бесплатные концерты жителям Донбасса, бежавшим от сепаратистов и войны.

— Депутаты Госдумы возмущаются тем, что Кобзона не пускают лечиться на "человеконенавистнический, русофобский Запад", и гордо бьют себя в грудь, заявляя: "Я — Кобзон".

— Мать семерых детей оказывается в СИЗО за государственную измену в пользу Украины.

— “Украинский вопрос” проник даже в содержание прогнозов погоды на телевидении: недавно синоптики включили Дебальцево в сводку своих синоптических новостей.

А параллельно с этим в Москве или Питере время от времени проходят митинги (хотя, как правило, не сопоставимые с проправительственным “Антимайданом”) с призывами прекратить войну против Украины и пикеты в защиту Натальи Савченко.

Самое главное, события на Украине дали начало гражданской войне в России. Война эта — пока только идеологическая. Она бушует в сердцах и сознании россиян, решительно разделив их на два лагеря, пусть и несопоставимых по размеру.

Сломанная дружба, взаимная ненависть, потоки оскорблений и злобы, заполнившие социальные сети, увольнения с работы — это то, к чему уже привела война.

Большинство россиян поносит Украину всеми доступными средствами, меньшинство — извиняется перед ней. Но так или иначе Украина прямо или косвенно заполнила практически все российское информационное и идеологическое пространство. Сейчас в этом пространстве больше Украины, чем самой России.

Парадоксальным образом политическая идентичность России определяется сегодня через украинские реалии и через отношение россиян к ним. Вот так, всего за один год украинская революция изменила политическое самосознание России.

В свое время соседи Франции объединились, чтобы задушить Великую французскую революцию. Но кончилось это революциями по всей Европе, ибо дух перемен — вещь заразительная. Путину и его окружению следует об этом помнить.

Оригинал публикации

Мнение авторов публикаций может не совпадать с мнением редакции сайта