На правах рекламы - в рамках предвыборной кампании

Йоав Галант, прославленный боец спецназа, боевой генерал, военный секретарь премьер-министра Шарона, и претендент на пост министра обороны от партии "Кулану" рассказывает о том, почему именно он должен занимать этот пост.

Вопрос: У нас странная половинчатость бытия – не война и не мир. Все постоянно ждут следующего витка военных действий. Ничего не доводится до конца. Как мы до этого дошли? Почему вы считаете нынешнюю оборонную политику провальной?

Йоав Галант: Тридцать пять лет я отдал Армии обороны Израиля, проделал долгий путь от рядового бойца морского спецназа "Шаетет 13" до командира этого элитного подразделения, лично участвовал во многих дерзких и успешных операциях. Занимал различные должности, командовал также Южным военным округом, вплоть до операции "Литой свинец". Честно говоря, я не планировал идти в политику. Но мне как человеку, как военному, было очень тяжело наблюдать, к каким, мягко говоря, не слишком удачным результатам привела операция "Несокрушимая скала".

Я понял, что в нашей системе нужно что-то менять. Попытаюсь объяснить, что я имею ввиду. Когда ты сражаешься за Хермон или Иерусалим, то, понятное дело, ты оттуда никуда не уходишь, это твоя территория, твоя земля. Но когда речь идет о войне, которая ограничена временными рамками и которая подразумевает возвращение к своим границам, то она должна быть, во-первых, короткой, быстрой, во-вторых, без потерь, с сохранением солдатских жизней, в-третьих, качественной по своим результатам.

А за операцию, о которой идет речь, мы заплатили слишком высокую цену: она длилась непозволительно долго, погибло 67 человек – солдат и гражданских лиц, а кроме того, особых результатов не было. Потому что когда всё закончилось, мы оказались неожиданно для себя в Египте, при посредничестве американцев, за столом переговоров с ХАМАСОм, причем на равных.
Но простите, ХАМАС – это по силе отнюдь не Красная армия. Это не слишком мощная террористическая организация, и Израиль должен сделать все, чтобы искоренить террор в секторе Газа.

То, что определяет исход любой военной кампании, – это не мужество солдат, которые, к их чести, действовали безупречно, - это воля руководства страны. И я считаю, что этой воли нам очень не хватило. И что в результате? Министр обороны дает указание ЦАХАЛу свести всю операцию к… ничьей. Этого я не допущу никогда. Кстати, когда я руководил операцией "Литой свинец", я был не министром обороны, а только командующим южным округом. Однако через пять дней после авиационной атаки мы приступили к наземной операции.

У нас не было "железного купола", Египет не препятствовал контрабанде оружия, со стороны ХАМАСА на нас летело по сотни ракет в день. Но нам удалось сманеврировать буквально в течение дня, добиться такой ситуации, при которой ХАМАС лишился возможности обстреливать наши города, а все силы бросил на противостояние ЦАХАЛу. Через три недели операция была закончена, безо всяких переговоров и предварительных условий, но с результатами куда более успешными, чем во время "Несокрушимой скалы".

Более того. Все знают, что если бы мне дали возможность довести операцию до логического конца, ХАМАС был бы полностью уничтожен. Как я, собственно, и предлагал. Но,как известно, правительство на это не пошло. И я обращаюсь сегодня ко всем израильтянам: если вновь избранное правительство должно будет вынуждено начать еще одну масштабную военную кампанию, кто, по вашему мнению, должен возглавлять министерство обороны: тот, кто будет добиваться ничьей, или тот, кто доведет дело до полной победы над террором?!

Вопрос: То есть все зависит от того, кто руководит обороной?

Йоав Галант: Я считаю, что армия в любом случае остается армией,министерство обороны - тем же министерством обороны. Если что и меняется, так это министр и его ближайшее окружение .И многое зависит от личности министра. Успех его деятельности обуславливается, прежде всего, несколькими параметрами. Это умение всесторонне проанализировать ситуацию, смелость в принятии решений и способность претворить их жизнь. А также – квалификация и опыт. Я считаю, что обладаю всем перечисленным сполна и доказал это всей своей жизнью.

Вопрос И все же – вы человек состоявшийся, с успешной карьерой. Для чего вы пошли в политику?

Йоав Галант: Мой приход в политику объясняется осознанием упущенных возможностей. Мы проводим военную операцию, но прерываем ее на полпути. С одной стороны, у нас богатое государствос процветающей экономикой, а с другой стороны - есть люди, которым нечего есть и негде жить. Ты заходишь в какой-либо офис в Тель-Авиве, где уборщик получает минимальную зарплату – 5 тысяч шекелей, а генеральный директор - 500 тысяч. Допустимо ли это в пределах даже одного офиса?

Я занимался солдатами, нуждающимися в помощи. Я встречался с ними на военных базах "Гивати" или "Голани", и видел тех, кому на выходные просто-напросто было некуда идти. "Почему?" – спрашивал я. У кого-то вообще не было дома, у кого-то дома не было еды, а у кого-то на квартире не было обогревательных приборов. И потому они оставались на базе. Простите, но мы живем в государстве Израиль. Это недопустимо! Это не 48-й год, когда мой отец партизанил в России, затем воевал в Европе, затем сражался за создание еврейского государства, и тогда действительно ничего не было. Но сейчас у нас есть свое государство, и мы не можем побеспокоиться о своих солдатах, обеспечить их?! А вопрос жилья? 40 тысяч семей сегодня лишены собственной крыши над головой. Я пришел в политику для того, чтобы не прохлаждаться, а попытаться решить эти проблемы, я могу внести посильный вклад в это решение.

Вопрос: Неужели для того, чтобы заключить окончательный мир, нужно сначала как следует повоевать?

Йоав Галант: Я считаю, что мы достаточно воевали, и что теперь есть возможность наконец достичь мира. Но я отношусь к тем, кто думает, что, прежде чем говорить о мире, следует обеспечить собственную безопасность. И в этом вопросе не может быть компромиссов.

Мы не можем допустить ситуацию, при которой наши "оппоненты" даже могли бы подумать, что у них есть еще какой-то вариант, кроме мира. Если они будут так думать, то они предпочтут воевать с нами. Почему мы достигли мира с Египтом?Потому что египтяне начали войну против нас в 1948-м году и продолжили в 1956, в 1967 и в 1973 вместе с Сирией. Но закончилась та война в ста километрах от Каира, а не от Тель-Авива.

И сие обстоятельство привело их к пониманию, что если ситуация такова, то им выгодно заключить мир. Вот почему у нас с Египтом мир уже сорок лет. Это пример того, как военные достижения приводят к политическому решению.Мы находимся сейчас в ситуации, когда необходима гибкость: сегодня все мусульманские страны, нас окружающие, да и многие другие страны, видят колоссальную угрозы со стороны исламских экстремистов.

У нас есть шанс добиться со своими соседями негласных соглашений и официальных договоренностей и загнать экстремистов в угол, обусловив тем самым для себя более или менее спокойную жизнь. Наша оборона – это тот "железный кулак", который обрушится на любого из тех, кто посмеет замыслить тот или иной террористический акт, не говоря уже об агрессии. И в то же время, если кто-то предлагает мир, выступает с мирными инициативами, то мы должны быть для этого открыты.

Вопрос: Смертная казнь террористам. Каково ваше мнение на этот счет?

Йоав Галант: Я считаю так: если ты находишься в ситуации, когда враг воюет с тобой, то правильнее его обезвредить или уничтожить, нежели допустить, чтобы он сидел в тюрьме.С условием, что это вписывается в рамки закона. Но если ты взял врага в плен, ты должен вести себя с ним достойно, как того требует международная конвенция. Хотя в большинстве случаев, к моему сожалению, речь идет о людях, для которых слово "животное" звучит как комплимент. Это - грязные убийцы, у кого руки по локоть в крови. Я нередко был свидетелем ужасных убийств, о которых невозможно забыть.

Я не забуду безжалостное убийство детей в киббуце Мецер, когда я приехал на место преступления и увидел детские кроватки в крови. Я прибыл туда вместе с премьер-министром Шароном, в то время я был его военным секретарем.Я помню взрыв в автобусе номер 18 в Иерусалиме, когда террорист взорвал себя, я видел части тел, отброшенных взрывной волной на десятки метров.Я знаю, что такое война, что такое кровь. Рядом со мной гибли люди, я слышал, как они кричат от боли, я видел огонь, кровь и смерть. Вместе с тем, если у тебя в руках пленный, ты должен вести себя с ним достойным образом и судить его по израильским законам.

Если говорить о смертной казни, то Израиль входит в число тех стран, где смертная казнь не применяется. Я поддерживаю это, так как понимаю, что высшая мера наказания не отпугивает террористов, которые сознательно идут на смерть.Давайте не будем пренебрегать упорством наших врагов. В истории человечества не так много народов, которые сознательно посылали своих людей на самоубийство, на верную погибель. Какой смысл в наказании смертной казнью того, кто изначально шел на смерть?!Страна, которая применяет смертную казнью, может потерять свое "гуманистическое лицо".Я горжусь тем, что живу в нормальной стране.

Вопрос: Можно ли вообще наладить нормальные отношения с теми, для кого человеческая жизнь не представляет особой ценности?

Йоав Галант: Я отношусь к тем, кто считает, что любое соглашение должно строиться на сдерживающей силе ЦАХАЛа и его превосходстве. Мы должны стоять на такой позиции, в которой вторая сторона не сможет нам угрожать. Я из тех, кто думает, что мирное соглашение жизненно важно для государства Израиль. Нужно стремиться создавать условия для мира и использовать любой шанс.Я думаю, что соглашение в широком смысле с соседними странами - с согласия Европы Америки и России - и плюс к этому сдерживающая сила нашей армии могут создать условия для заключения соглашения на долгий срок. Понятно, что сейчас нас беспокоит террор, условия для террора создаются существующей реальностью. Значит, надо изменить реальность так, чтобы прийти к выгодному и безопасному для нас соглашению.

Вопрос: Хотите ли вы что-то сказать специально для русскоязычной аудитории?

Йоав Галант: Я рос в доме, где говорили по-русски, хотя сам по-русски не говорю. Когда мама и папа хотели, чтобы я чего-то не понял, они переходили на русский язык.Но русская культура – это часть моей жизни. Помню, в детстве отец читал мне на иврите басни Крылова.Толстой и Пушкин – это не чужие для меня имена.Когда отец умер, мама вышла замуж за доктора Михаила Кракова, он тоже умер, к сожалению. Он был ветераном Красной армии, полковником в отставке, артиллеристом. Мы с ним много говорили о Второй мировой войне, о проблемах истории и литературы.Я всегда рассказывал ему об операциях, в которых участвовал, он улыбался и говорил мне: "Йоав, ты не знаешь, что такое настоящая война". Я чувствую себя причастным к русскому языку, к русской культуре.

Будучи ребенком 12-ти лет, вместе с папой я пошел на демонстрацию в Иерусалиме, которую я хорошо помню. Демонстрация проходила под лозунгом "Отпусти народ мой", я стоял с плакатом, отец сфотографировал меня и послал фотографию моему дяде, композитору, который оставался в России и не мог выехать в Израиль. Так что у меня есть связь с "русскими", конечно.

Вопрос: И в заключение – объясните, почему именно вы должны стать министром обороны?

Йоав Галант: Каким должен быть министр обороны?Первое – опыт армейской службы. Опыт – это память о том, что ты испытал. Если ты не был там, где опасность, не чувствовал, как земля дрожит от взрывов, не вдыхал запах дыма, не сидел под огнем, ты не знаешь, что это такое. Я это знаю точно, я все это испытал, и на море, и на суше, и где только возможно.Второе. Я думаю, что министру необходим взгляд стратегический и государственный.

Я был военным секретарем Шарона на протяжении трех лет, я одиннадцать раз был вместе с ним на встречах с Бушем, три раза встречался с Путиным, встречался с канцлером Германии, с главами многих правительств, я ездил в государства, с которыми у Израиля не было дипломатических отношений. То есть мне знакомы и дипломатия, и стратегия. Третье. Кто ты? Есть ли у тебя способности, талант к анализу, воля принимать решения и возможность их выполнения? Совокупность всех трех параметров и есть залог успеха. Я думаю, что обладаю этими параметрами и способен изменить ситуацию в лучшую сторону. Я уверен в этом.