У нас проблемы с американцами. Не обычные, почти комические проблемы, причиной которых являются различия в характере и темпераменте между тихими и интеллигентными американцами и слишком громко говорящими израильтянами. Речь идет о глубоких проблемах, проникающих внутрь и уничтожающих ствол и корни отношений между двумя странами.

“Мы спрашиваем себя, — сказал раввин в синагоге на Парк Авеню в Нью-Йорке, — любит ли Израиль нас так, как любим его мы?”

“Я не обижаюсь”, — сказал мне мой друг Джек Лью, министр финансов США, через десять минут после того, как сидевшие в зале израильтяне и американские евреи освистали его на конференции Jerusalem Post. Его голос обижен, лицо пошло пятнами, всё в нём выдаёт обиду.

Он еврей, соблюдает традиции, был одним из инициаторов санкций против Ирана. Если бы мне пришлось решать, кто является лучшим другом Израиля в нынешнем правительстве, видимо, я выбрал бы Джека.

“Я не обиделся”, — снова сказал он.

“Ты знаешь, что я люблю Биби, — сказал мне один из лидеров общины, — но эта ссора зашла слишком далеко”.

“Ты должен помочь нам,— сказал мне один из лидеров Американо-израильского комитета по общественным связям, — они должны понять, что есть в Израиле голоса, которые звучат по-другому”.

“Объясни мне, что вы хотите, — сказал мне харизматичный сенатор, который может в будущем стать президентом. — Потому что я перестал понимать”.

“Как объяснил президент, — с бесстрастным терпением сказал мне один из высших чинов в Белом доме, – с нашей точки зрения вы не стремитесь к политическому урегулированию”.

“Я занимаюсь этим уже 35 лет, — сказал мне один из вышестоящих исследователей в престижном институте Brookings, — но я не помню такой кризис в отношениях”.

“Я уже более 40 лет сенатор, — сказал мне один из сенаторов, — но хуже не было никогда”.

“Я пишу об отношениях всю жизнь, — сказал известный журналист. — Вы сошли с ума”.

“Я всегда буду поддерживать Израиль, — сказал ещё более известный журналист, — но мои дочери смущаются при упоминании этого”.

“Его дочери не являются исключением, — сказал один из лидеров крупнейшего еврейского студенческого движения в США, — в кампусах становится все труднее работать. Мы теряем целое поколение”.

***

Политики во всём мире отличаются друг от друга, но их объединяет одно: прежде всего они реагируют на общественное мнение. Исторический союз с США не появился на свет в 1948 году, он родился в девятилетний период между Шестидневной войной и операцией Энтеббе. В те дни мы были самыми лучшими, самыми бесстрашными, самыми справедливыми.

“На этом мы выросли, — сказала мне сенатор Элизабет Уорен. — На успехах Израиля, на том, что вопреки всему он превратился в либеральную демократию в одном из районов мира, в котором отсутствует либеральная демократия".

Уорен — высокая симпатичная женщина, с умными глазами и мягким голосом профессора, каковым она и является. В комнате вдруг становится тихо, поскольку она не хочет сказать следующую фразу: наши друзья начинают спрашивать себя, являемся ли мы такими по-прежнему.

Три наиболее драматичных проблемы находятся сегодня в центре отношений между Израилем и США: намечающееся ядерное соглашение с Ираном, необходимость совместной борьбы с движением BDS и процесс переговоров с палестинцами (вернее, его полное отсутствие).

С нашей точки зрения, нет никакой связи между этими проблемами, но американцы — и особенно Белый дом — видят это по-другому. Их пирамида перевёрнута по отношению к нашей. Пока мы будем топтаться на месте в продвижении процесса с палестинцами, он не видят никакой причины прилагать усилия к решению других наших проблем.

Сюда следует добавить никому не нужную и некрасивую ссору между премьер-министром Нетаниягу и президентом Обамой, которая может быть и не касается напрямую ни одной из основных проблем, но она отравляет атмосферу, не позволяя двум странам вместе идти навстречу тем или иным угрозам.

Снова и снова я объяснял вежливым хозяевам, что по иранскому вопросу в Израиле нет коалиции и оппозиции. Все мы считаем одинаково: намечающееся соглашение является плохим, вопрос контроля не решён, снятие санкций преждевременно. Они терпеливо слушают, потому что американцы очень терпеливы, а затем начинают говорить (уже менее терпеливо) о том, что дружба является двусторонним делом, или, по крайней мере, должна быть таковой. В конце концов, они пытаются объяснить нам, что тот, кто не слушает, не должен удивляться тому, что его перестают слушать.

Это сидит глубоко в их культуре. Когда им предлагают реальный диалог — они рады принять в нём участие. Когда я раскрываю перед ними мою программу по региональной конференции, которая приведёт к отделению от палестинцев, они заинтересованно просят подробности, готовы подключиться к работе. С другой стороны, если они один раз поймают тебя на лжи — ты их потерял навсегда.

“Фальшивые переговоры, призванные только выиграть время, — сказал мне вышестоящий чиновник в Белом доме. — Это даже хуже полного отсутствия переговоров”. В тот день Буги Яалон выступил на форуме в Герцлии и сказал, что за время его жизни палестино-израильский конфликт разрешен не будет.

Непросто объяснить, насколько тяжело это заявление было воспринято в США. Уже многие годы они курируют переговоры, вложили в них бесконечное количество часов, растратили свой ближневосточный кредит, превратили это в центральную тему для госсекретаря Керри, и вдруг министр обороны Израиля сообщает им, что никогда не воспринимал это всерьёз. Мы просто прикидывались.

Незадолго до выхода из правительства я потребовал провести срочное заседание кабинета, посвящённое кризису в отношениях с США. Насколько мне известно, такого обсуждения не было. Ни при мне, ни после моего увольнения. Премьер-министр, способный проводить бесконечные заседания по поводу подозрительного грузовика в Ливане, видимо, не считал, что необходимость сохранения отношений с крупнейшей державой на планете достаточно важна, чтобы посвятить ей два часа. Результат налицо.

Можно ли раскрутить колесо обратно? Можно. Только не речами и интервью на телевидении. Чтобы мобилизовать США на борьбу с бойкотом и заставить их выслушать наше мнение по иранской проблеме, Израиль должен сделать то, что для Нетаниягу особенно трудно — действовать.

Лучше всех обрисовал ситуацию сенатор Линдси Грэхам. Он республиканец правого крыла партии, давний друг Биби, недавно присоединившийся к предвыборной гонке на пост президента. В отличие от множества американских политиков, он является специалистом в области внешних отношений США.

Мы сидим с ним у него в офисе, и он формулирует проблему намного лучше многих израильтян, включая сидящих в правительстве: “Слишком долго вы были сосредоточены на том, чтобы с Израилем не произошло ничего плохого. Пришло время заняться тем, чтобы в нём произошло что-нибудь хорошее”.

Источник

Мнение авторов публикаций может не совпадать с мнением редакции сайта