Мы сегодня добрались до маленькой тель-авивской лавочки с фотографиями одного из главных израильских фотографов, Руди Вайсенштайна, который за свою жизнь сделал миллион снимков (это не преувеличение), в том числе главные карточки с Бен Гурионом в 1948 году, когда было провозглашено государство Израиль. Сам фотограф умер около 20 лет назад. Его жена Мириам — 4 года назад. Она была танцовщицей, и муж ее очень любовно снимал, да так хорошо, что одна из карточек стала символом Тель-Авива.

Продавец в лавке, пожилой дядька из Харькова, провел нам экскурсию по магазину, рассказал о бабушке Мириам, которая до конца своей жизни каждый день приезжала на инвалидной коляске в магазин и управляла делами. А вот сейчас, когда бабушки нет, главный человек здесь — ее внук.

Дальше продавец довольно будничным тоном сообщил, что сегодняшнее место магазина — новое и неудобное, поскольку тут нет лаборатории и места мало.

— А что же случилось с предыдущим местом? — поинтересовались мы.

— Ну, здание, где прежде была лавка, снесли. Думали сначала отреставрировать, но там с потолка кирпичи уже падали. Так что сейчас на месте того здания котлован — там строят небоскреб. Как построят, мы туда переедем, — и снова будут лаборатории и мастер-классы.

— А вы туда точно переедете?

— Конечно. Там же наше место, Мириам как раз придумала, как его сохранить.

И вот тут я окончательно сломалась. Нет, ну можно пережить, когда тебе на улице незнакомые люди делают комплименты в духе: "Стоп, погоди. Ты знаешь, что ты красивая? Да? Ну ладно, давай, пока, хорошего дня". Можно вообразить, что если все стараются тебе помочь, сориентировать, — это нормально, типа часть культуры. Можно даже быстро привыкнуть к тому, что все смеются, поют или играют на музыкальных инструментах (кстати, ужасно по большей части), к феноменально вкусной еде, и к тому, что если тебе грустно, можно быстро дойти до моря и просто там посидеть. Но вот эта уверенность в завтрашнем дне и в том, что если это место твое, то его никто не отнимет, меня подкосила.

Мы потом шли долго и разыгрывали сценку, как бы это могло выглядеть в Москве:

— Мой дед был известным фотографом, он снимал все значимые события СССР и России с 1942 по 1998 год, здесь его студия, квартира, магазин.

— Отлично. Вот вместо вашей трехкомнатной квартиры на Покровке в аварийном доме — пятикомнатная в Бирюлево.

— Но тут важное историческое место, память, магазин, наш бизнес, школа, дедушка в конце концов.

— Причем тут дедушка? Он уже умер давно. Квартиру берите в Бирюлево — это равноценный обмен, который предлагает вам город: метраж с доплатой за район. И вообще, если бы не мы, вам в вашем аварийном доме на голову кирпич упал бы и переезжать уже некому было бы, как вашему дедушке.

И так стало и смешно и тоскливо, что мы замолчали, через квартал свернули к морю, дошли до него и ласточкой нырнули в волны.

Источник

Мнение авторов публикаций может не совпадать с мнением редакции сайта