Недавно почитала рассуждения моих российских друзей об израильских проблемах, а именно о процессе Эльора Азарии. И была несколько удивлена полным смешением понятий и того, как отношение к судебной системе в России переносится на Израиль.

Полное неверие любым государственным институтам — вот к чему пришла Россия к 2017 году. Да, в системе, где суд всегда окрашен политической аджендой и почти всегда это суд — неправедный, а заключенного месяцами ищут по лагерям и не могут найти (как это происходит сейчас в России с Ильдаром Дадиным), трудно представить себе, что судебная система может и должна быть единственным гарантом соблюдения закона, единственным решением самых сложных ситуаций, с кем бы они ни происходили — с обычным гражданином, солдатом или премьер-министром. И Израиль не раз доказывал эту беспристрастность суда, во всяком случае я своими глазами вижу, что перед ним могут оказаться все, вплоть до премьера, вот и сейчас до этого вполне может дойти.

Да, дело солдата, застрелившего нейтрализованного террориста, стало неким триггером. Так бывает, когда история вдруг попадает в открытый нерв, когда общество и без того расколото и сложный неоднозначный процесс раскалывает его еще больше. Так было с делом Дрейфуса, расколовшим европейцев в конце XIX века, где антисемитизм стал явным и очевидным фактором влияния на суд и общество. Но новые песни придумала жизнь.

И перед нами тьма вопросов. Что есть армия в Израиле и не только в Израиле? Каков этический кодекс армии и не изменился ли он в процессе яростного противостояния, которое переживает Израиль? Как отзываются слова политиков, бездумно накачивающих свой электорат популистcкими идеями, набирающих очки угрозами и призывами? Например, призывами не оставлять террористов в живых в любой ситуации?

"У нас военное положение! У нас война!" — вторит им электорат. И тиражируют в интернете "Сколько раз увидишь араба — столько раз убей" и "Защитим наших мальчиков". Их, конечно, надо защищать, вот только от кого и от чего? Может быть, их надо защищать от ужаса принятия незаконных решений, которые навязывает общество и безответственные политики.

"Но обезвреженного врага и на войне не добивают! — говорят другие. — Есть соответствующие конвенции". Что же касается добивания террористов, то история 300-го автобуса в 1984 году и огромный резонанс дела о расстреле обезвреженных террористов, казалось, изменила Израиль. Но все забывается.

Кричать, конечно, можно до хрипоты хоть в интернете, хоть на площади. Однако это не так безопасно, как кажется.

Со времен судов Линча прошло не так уж много времени, а с убийства Рабина — еще меньше. Люди с тех пор изменились, но не так сильно, как нам бы хотелось.

Итак, есть закон. Есть отсутствие приказа. Есть правила открытия огня. И давление политиков и общества. И есть молодой солдат в эпицентре общественной непримиримости. Он — преступник (это признал суд). И он — жертва политической безответственности, политических игр и пассивности правительства в решении самых важных для общества вопросов.

А еще есть фон. Весь мир сейчас балансирует на тонкой грани. Новые угрозы становятся угрозами существования самой цивилизации с ее веками выработанными принципами и многочисленными конвенциями. Потому что современная цивилизация держится на соблюдении закона, а если законом мы поступаемся во имя чувства опасности и понимаемой каждым по-разному справедливости, — мы начнем воевать с террором их методами и сами придем к ИГ очень быстро.

Да, по понятиям, а не по закону я уже жила. И вы так жили, даже если не очень хорошо уже это помните. Возвращаться туда не хотелось бы. Вас не устраивает Закон государства Израиль? Меняйте его. Но не угрожайте тем, кто его исполняет.

Азария, решивший добить террориста, мог руководствоваться чем угодно (думаю, правды мы никогда не узнаем), но только не было в его мотивах ни соблюдения закона, ни подчинения приказу. И мы ничего не можем с этим поделать. "Мы солдаты, а не убийцы" — написал недавно мой друг, служащий сейчас в ЦАХАЛ. И я горжусь его словами. Да, это наши дети. И они не убийцы.

И еще. Я бы хотела, чтобы Азарию помиловали, признав, что он — жертва. Чтобы люди перестали поносить друг друга в сетях и на площадях — левых, правых, офицеров армии, депутатов Кнессета. Противно и страшно видеть многих русскоязычных соотечественников в первых рядах агрессивной толпы. Ненависть не спасет — никогда не спасала.

Ведь есть нечто объединяющее нас всех — правых, левых, религиозных и светских, арабов, евреев и прочих. И имя этому — Закон.

Источник: РеЛевант