Смена имен — любопытный исторический процесс, наблюдение за которым помогает многое понять о нравах в разных обществах.

Прежде всего, в основе массовых решений о смене имени лежит стремление представителей национального меньшинства или иммигрантов к ассимиляции. Основных мотивов тут может быть два: политический или бытовой. Политический важен в тех случаях, когда принадлежность к нацменьшинству может послужить причиной для дискриминации — и человек меняет фамилию, чтобы быть битым по лицу, а не по паспорту.

В царской России для евреев, отбывших 25 лет на военной службе в качестве военных кантонистов, одним из бонусов при увольнении из армии было право взять себе славянскую фамилию. Впрочем, тип этой фамилии регулировался законодательно: она должна была образовываться от названия какого-нибудь члена человеческого тела. Отсюда пошли на Руси всевозможные Рукины и Ногины. А один еврейский дембель, замучившись выбирать по анатомическому атласу, принял Соломоново решение и стал просто Членовым. В те времена, когда его посетила эта дивная идея, слово "член" не являлось синонимом х...я (вспомним стихотворение капитана Лебядкина "Краса красот сломала член, и интересней вдвое стала" или фразу Гоголя про "платье, облипавшее вокруг ее девственных и вместе мощных членов").

Отпрыск сообразительного дембеля, сионист Ефим Членов, покинул Россию в 1911 году и никаких проблем с фамилией не имел. В нескольких городах Израиля есть улица, носящая его имя и служащая источником неисчерпаемого веселья для русскоязычных репатриантов. Когда в 1991 году в доме 51 по этой улице в Тель-Авиве сняла первый офис редакция юмористического еженедельника "Бэседэр?", у них была даже рубрика "Кошмар на Улице Членов". Но когда (за 70 лет до "Бэседэра") на этой улице снимали свою первую тель-авивскую квартиру родители Ицхака Рабина, ничего смешного или двусмысленного в ее названии они не находили.

Меньше повезло тем потомкам военного кантониста, которые остались в России. Но стоит отметить, что они это испытание выдержали: ни профессор Михаил Анатольевич Членов, ни кто-либо из его детей фамилию менять не стал.

В Австро-Венгрии в первой половине XIX века затеялась всеобщая паспортизация населения, подразумевавшая, что у каждого подданного Империи появится фамилия (до получения паспортов большинство европейцев, не принадлежащих к аристократии, было известно по отчествам в родном селе или по топонимам — в чужом). Состоятельным австрийским евреям разрешалось за деньги придумать себе "красивую" немецкую фамилию. Так явились на свет бесчисленные Трахтенберги, Лилиенблюмы, Розентали, Блюменфельды и Ротенберги с Ковальчуками. А Коны, Каны, Кацы, Заки, Шацы и Лифшицы — из тех, кому не хватило денег на красивую немецкую фамилию или не захотелось онемечиваться.

В Советском Союзе евреи начали в массовом порядке менять фамилии задолго до сталинской кампании против безродных космополитов — по бытовой причине, переезжая из мононациональных местечек в многонациональные мегаполисы, где окружающим было сложно выговорить их сложные идишские ФИО. Трудно не согласиться, что "Илья Ильф" запомнить проще, чем "Ехиель-Лейб Арнольдович Файнзильберг", а "Леон Бакст" — чем "Лейб-Хаим Израилевич Розенберг". Но стоит заметить, что ни "Илья Ильф", ни "Леон Бакст" не звучат как русские имена, взятые ради ассимиляции. До 1948 года острой нужды скрывать национальность у советских евреев не было.

Такой же процесс упрощения имен ради удобства окружающих мы можем видеть в истории итальянского Возрождения, главные деятели которого известны нам не по фамилиям, а по кличкам: ни "Рафаэль", ни "Микеланджело", ни "Леонардо", ни "Донателло", ни "Джотто", ни "Тициан", ни "Джорджоне", ни "Караваджо", ни "Каналетто" фамилиями не являются. При том, что у каждого из перечисленных была своя фамилия, и вполне себе произносимая по-итальянски, просто кличка по сей день кажется удобней. Единственное тут, пожалуй, исключение — хорват Андрия Медулич, которого переименовали в Скьявоне (Славянин) из-за непроизносимости исходного имени. В Испании похожая история была с Эль Греко. Но клички "Славянин" и "Грек" прозрачно намекают, что никаких целей этнической мимикрии тут не ставилось.

После кампании против безродных космополитов (вроде бы завершившейся со смертью Сталина) в СССР установился режим государственного антисемитизма, так что замена еврейских фамилий на славянские стала осознанной необходимостью для желающих сделать советскую карьеру или просто поступить в вуз. В девятом классе со мной учились Яна Кульман и Наташа Вайнтрауб, но в списке выпускников 1983 года таких фамилий нет. За время каникул перед 10 классом обе барышни, не сговариваясь, обрели славянские фамилии. Самое смешное, что Яна, которую я до смены фамилии вообще не воспринимал как еврейку (мало ли на свете германских языков), избрала себе в точности ту же фамилию, которую 30 лет спустя дочь Путина использовала для сокрытия царских кровей.

Впрочем, пора вернуться к теме ивритизации, с которой начался наш рассказ.

В Израиле любому репатрианту при первом оформлении удостоверения личности предлагается бесплатная возможность ивритизировать имя. Любой Лев может стать Арье, любой Виталий — Хаимом. МВД Израиля в этот процесс не вмешивается и никаких указаний не даёт. Мой кузен Артем Телегин в свое время стал "Том Харли Дэвидсон", и никого не смутило, что Harley Davidson — не вполне израильская марка мотоцикла, а имени Том в иврите нет.

Во времена британского мандата и в последующую эпоху Бен-Гуриона ивритизация имен была императивным требованием сионизма. Она в те времена рассматривалась как символический жест отказа от наследия Диаспоры и выбора нового исторического пути. Большинство фамилий зубров израильской политики — ивритизированные псевдонимы: Бен-Гурион когда-то родился Грюном, Шарон — Шайнерманом, Перес — Перским, Шамир — Езерницким, Рабин — Рабичевым, Голда Меир — урожденная Мабович и Меерсон по мужу, а Менахема Бегина в детстве звали Мечислав Вольфович Бегун. Биньямин Нетаниягу хоть и не менял фамилии, но лишь потому, что это успел сделать его покойный отец, Бенцион Натанович Миликовский. По той же причине обошелся без смены фамилии политик Рехавам Зеэви: с этим вопросом ещё до его рождения разобрался его отец, урожденный Соломон Волкович.

Эта традиция сошла на нет вместе с израильским социализмом. Сегодня в Израиле ни для работы на государственном радио и ТВ, ни для занятий политикой отказываться от ашкеназских имени и фамилии не требуется. Однако бытовые соображения произносимости никуда не делись. В Израиле они усугубляются спецификой ивритского письма без гласных. Самая обычная нездешняя фамилия после записи на иврите начинает прочитываться весьма причудливо. Моего армейского сослуживца Соловьева командиры называли "Солобаев", а один прапорщик прочел его фамилию как "Соло-Бэйб". Табличку на двери квартиры Миши Генделева почтальоны читали как "Гандлоб". Арсена Ревазова носители иврита не раз именовали "Рав Зуб" ("Большой Член"), а фамилию Евгения Серафимовича Финкеля легко прочесть как "Пин Каль" ("Легкий Хуй"). Казалось бы, в моей фамилии трудно что-нибудь перепутать, если для ее записи использовано пять букв, но больше 20 лет назад я бросил объяснять курьерам и чиновникам, что она не читается "Нусик"…

Пора, однако, вернуться к Гейзелю и объяснить, наконец, почему Владимиры в Израиле поголовно становятся Зеэвами (что на иврите означает "Волк"). Как "Виталий" и "Вивьен" превращаются в "Хаима", "Лев" — в "Арье", а "Медведев" — в "Дова", понятно: это все дословные переводы смысла имен на иврит. Как "Антоны" становятся "Амнонами" или "Натанами", а "Миша" превращается в "Моше" — тоже очевидно: тут чисто фонетическое созвучие. Однако имя "Владимир" не означает "Волк" и не звучит похоже на "Зеэв". А поскреби любого родившегося в СССР израильтянина с именем Зеэв — и в метрике его прочтешь "Владимир".

Ларчик тут открывается достаточно просто. Традицию переименовываться из "Владимира" в "Зеэва" ввел классик сионизма Жаботинский. Последующие поколения Владимиров просто следуют в этом вопросе его примеру, ставшему традицией. При чем же здесь волк, спросите вы. А при том, что в российской черте оседлости евреи своих детей "Владимирами" не называли. Это имя мальчики потом брали себе сами для простоты общения с русскоговорящими сверстниками, а в метрике все они (и Жаботинский, и отец его последователя Бегина, и отец Жириновского) значились Вольфами. Соответственно, Жаботинский, хоть и печатался на русском языке под именем "Владимир", в итоге ивритизировал не славянское имя крестителя Руси, а свое изначальное идишское имя "Вольф", которое как раз и означает "волк".

Источник: "LiveJournal"